Напоминаю концепцию конкурса: в этом тексте запрятано что-то тайное. Что это "что-то" из себя представляет, вам и предстоит угадать. Свои теории о том, что автор зашифровал в тексте, оставляйте в комментариях. Позже будет голосование за самые интересные трактовки, а также я сообщу, кто из комментаторов действительно разгадал замысел автора.

Химики

Водород загорелся, как только проволоку внесли через трубку в сосуд. Платон с придыханием выдавил: «О!» и тотчас же решил, что дома надо повторить опыт. Марганцовка хранилась в шкафу у матери, спиртовка — в шкафу у брата, но высохшая и с коротким фитилем. Вся проблема была в том, где достать второй компонент.
Водород, который учитель напустил в сосуд, пока представлялся Платону сказочным артефактом, за которым идти надо в поход и по пути победить дракона. Егор Никитич, которому довелось бы тащить на себе роль опасного ящера, тем временем, окончил опыт и все свои сокровища убрал с глаз долой.
Элемент так будоражил воображение Платона, что кусок не лез в горло. Мать встревоженно потрогала лоб: холодный, - пригладила волосы на затылке, где вечно топорщился хохолок, словно индейское перо. Платон меланхолично выедал мякиш хлеба из корки и водород все еще чудился ему, горящий в токе кислорода, а капли воды конденсировались в его воображении, превращаясь в реки, текущие по стеклянной стенке. Мысленно он уже изобрел прибор, позволяющий путешественнику сесть в лодку и прямо из воздуха собирать себе пресную воду, пока лодка несет его сквозь океан. Но тут из института вернулся брат Петя, на помощь которого и была вся надежда. Но помощи не было.
Наоборот, Петя покрутил пальцем у виска и бросил: «Физику учи». «А чо физику-то?» - обиделся Платон, начавший разговор с изобретения прибора. «А то, - сказал Петя, - что все уже изобрели, так что отстань».
От такого тона у Платона на глаза навернулась пара непресных капель, и, в отместку Пете, он потихоньку утащил ключ от кладовки. Где ключ висел — никогда не было страшным секретом, но поведение брата требовало отмщения, а отмщение — дело коварное и тайное. В кладовке Петя всю жизнь хранил всякую всячину, на которую в младших классах даже давал посмотреть. В жестяной банке у него была насыпана сера, а в бутылках стояли разные вещества. «Растворители», - скупо отвечал Петя на все вопросы и никогда не давал посмотреть, что они растворяют. В одной из банок на самой верхней полке Платон нашел то, что искал: под слоем керосина там хранился натрий.
Щелочных металлов, кроме натрия, можно сказать, он и не знал. Егор Никитич еще не успел довести класс до искомой темы. Петя ревностно отгонял младшего брата от «этих ваших химикатов», как говорила мать, а над натрием трясся, словно над куском золота. Был у него еще и магний, из которого делают искрящие бенгальские огни, но, видно, тот слыл еще более ценным: баночка с ним была законспирирована, словно явочная квартира. Покопавшись в керосине, Платон извлек из него тусклый камушек. «Сейчас, - сказал он, глядя на масляное пятно, в котором плавал кусок металла, - мы тебя топить будем. Был натр обычный, стал едкий».
Металлов в жизни Платона, как уже говорилось, случилось немного. В раннем детстве он с упоением гнул медную проволоку, а чуть постарше — плющил кувалдой мотки алюминиевой, воображая себя кузнецом.
Отстал ли он от приятелей, устраивавших море из синьки в ванной, Платон не задумывался. Химия настигла его внезапно, сегодня, прямо сейчас, открывая новый, увлекательный мир. Попахший керосином натрий резко перестал быть средством мести. Платон открыл кран, пуская поток на дно с въевшейся желтизной и ровно уложил свою добычу на колеблющуюся водную гладь. Секнуду или две она покачивалась на воде и тихо шипела.
Платон наклонился, чтобы рассмотреть получше.
...Петина рука заставила его пригнуться, развернула и рывком вытолкнула из ванной, когда раздались треск и бульканье. Краем глаза Платон успел уловить, как прыгает, возгораясь, по воде кусок металла. Нос Платона уткнулся в рубашку, пропахшую химикатами. Одному глазу открывался обзор на большое желтое пятно, почти сведенное ацетоном, а второй пытался разобрать нарисованную чернилами, красивую формулу, похожую на пчелиные соты.
«Ну что, получил щелочь, да? - прошипел Петя и резко перестал прижимать к себе брата. В ванной наступила тишина. - Ладно, не дрейфь, хоть канализацию прочистим».
Со вздохом он натянул резиновые перчатки и, покопавшись, выдернул пробку.  Вода, словно извиняясь за свою бурную реакцию, робко и неуверенно потекла прочь.
«К Галогенам вы не приступили — и то ладно, - Петя вытер вспотевший лоб, глядя на воронку, изчезающуюю в стоке, - мне тут только твоих опытов по получению хлора не хватает! Сдохну же».
«Не знаю я еще, как его получать, - пробурчал Платон, - так что живи». На душе у него отлегло, что-то большое и угловатое, словно натрий, растворилось и утекло.
«Пристал со своими опытами, - Петя подтер следы преступления куском своей, а потом платоновой заношенной футболки. Красный, встрепанный и совсем не злой, так, добродушно-ворчливый, - лучше б ты конденсацией пара увлекался. Или электрическую цепь собирал, мелочь бестолковая. Маме — ни слова».
«Могила», - пообещал Платон.