На краю обледеневшей скалы стоял человек и безнадёжно вглядывался в бесконечный простор враждебного бушующего океана.
Холодные волны с силой устремлялись к незыблемым скалам и, разбиваясь о твердь, беспощадно окатывали путника дождём ледяных брызг.
Но он словно не замечал этого.
Из-под пенсне по его  окоченевшим щекам и покрытой изморозью седой бороде текли горячие слёзы отчаяния, он чувствовал призыв, чувствовал чужую боль и подступающую смерть тех, кто ждал его, как последнюю надежду.
Иметь невидимую связь со всем живым и чувствовать чужие страдания на расстоянии - это одновременно и дар, и проклятие, которые будоражили естество этого человека и заставляли его отправляться  в неведомые дали снова и снова.
Вот и сейчас, будто разодрав ему грудь, невидимые цепкие пальцы ухватили за край души и вытягивали её, окровавленную, а он тянулся за нею, чтобы облегчить свои невыносимые муки.
Обессилев, старик запахнул полы мокрого пальто, закрыл уставшие глаза и шагнул со скалы.
Тщедушное застывшее тело старика едва погрузилось в воду, как вдруг из чёрной пучины вынырнул огромный кит и бережно принял его на свою широкую гладкую спину.
Распластавшись на китовой спине, человек, будто музыку, слушал редкие четырёхсекундные удары громадного сердца этого великолепного животного.
Кит пребывал в прекрасном настроении и на огромной скорости рассекал волны, стараясь не стряхнуть свой ценный груз - путника, который продрог до костей, но безумно радовался продолжению путешествия и без конца выкрикивал осипшим голосом: "Лимпопо! Лимпопо! Лимпопо!"