Посадка выдалась на удивленье мягкой. И последней. Корабль, извергнув весь потенциал усталых недр, меня доставил бережно и медленно. А после приказал подольше жить. Убрав в скафандр оставшиеся страхи и сомнения, три пачки «Аполлона», плазмомёт, распятие и удостоверение своей пропащей личности, которой больше нет, решил — пусть все идет как по инерции: вот я — чужак, вот ты — планета. И своими человеческими перцами ступил на твердь нечеловеческой земли.

Я помню на уроках по истории "Григорий" (киборг третьей стадии, рег. номер GR-6) втирал нам про истоки антропоидной империи, про Грецию, в которой по преданию все есть… Все было. Было все: и златокрылые пегасы, и нимфы в латексе, и кока-кола в бочках, и божественные сущности, готовые связаться с животными, героями, обычными людьми… Григорий нам рассказывал, что после этих связей ночное небо не могло в себя вместить весь каталог богами создаваемых созвездий. Тогда и снизошел на Землю триединый Бог.

А прежние? Ушли, наполнив звездной пылью карманы, сумки, ди и так — кто сколько взял. Забрали Крит с Итакой, про Афины не забыли. Куда — об этом наш Григорий умолчал.

Наверное, сюда. Навстречу мне, расправив крылья, летел пегас. А на его спине верхом сидела нимфа, по канонам древнегреческого стиля одетая в полубожественный сплошной комбинезон.

Не помню, сколько времени прошло с той давней встречи… Когда ты вечен, забываешь о подобных мелочах. Тем более не важно — хочешь ты или не хочешь — приятель Хронос ради шутки да подменит день на час ночной. Он любит спать. А я — смотреть на небо. Ночное небо, где когда-то я бывал и верил, что отыщется спокойная планета, то место, про которое неведомо еще.

Теперь я здесь. Я счастлив? Нет. Скорее здесь я все имею, о чем когда-либо мечтал, что снилось мне: вот тронный зал, вот колоннада, вот аллея, а рядом — супермаркет и знакомое кафе. Но все, как и во снах, как и в мечтаниях — без трещин. Излишне безупречно, и, наверно, потому я поздним вечером, как на свидание, иду на встречу с давно почившим кораблем, с которым мы плечом к плечу за жизнь боролись. И которая досталась не нам обоим, только мне. Стою под ним. И он стоит, упершись носом в землю, как будто памятник.

А королева здешних нимф мне преподносит опьяняющую пищу: амброзию, любовь, бутылку виски, героин. И вместе с ней, вкушая, мы на звездном небе ищем приметы, может быть, еще не умершей Земли. А небо, испещренное причудливым узором из звезд и звездной пыли, льет неповторимый свет. И что бы, нимфа, ты в любви мне здесь ни говорила, я слышу, как, сверкая вдалеке, он шепчет мне о том, что не заменишь: эти люди, эти лица… И берег, что оставил и куда я так хочу.

И снова повторяя:
— Отпусти меня, Калипсо, — я слышу неизменное ее:
— Не отпущу.

морская болезнь

I

нестрашная карусель растёт из бизань-мачты
юнге нравятся именно те звёзды что ничего не значат
руки щипет соль выжатая из тряпок камбуз йодом пичкает
только вот оказываясь на суше он травится спичками
юнга знает пять языков третий знает на вкус его ухо
сухари и солонина наша национальная кухня
юнга вешает себя готовясь ко сну и если во что-то и верит
так это в то что на него никогда не накинет швартов
остановившийся напряжённый берег

II

они всаживают корабль в песок и все огни побережья гаснут
кто не держит язык за зубами у того будет новый галстук
они высаживают двери как днища бочек и у них не глотки - пустыни
глаза наших мужчин умерли раньше них раньше застыли
я не знаю как эти слова могут быть такими простыми
мэри была невестой господней а их было восемь
лучше бы им не жить или чтоб нас не было вовсе

III

зачем врать извинениями за наш голод за наше пиратство
нам нужны только тела чтобы на них опираться
мышцы с правильной ответной реакцией
ноги обнимающие просящие задержаться
голос обманывающий тебе уже не потеряться
покажи мне всех кем ты боялся мне показаться

IV

я слюню палец чтобы понять откуда ветер
закрываю глаза ночью и ворочаюсь откуда светит
где ты

V

просто мы слишком быстрые а излишки можно в наём
навестили знакомый водокап он уже - водоём
нарезаем круги до молочного центра а инерцию продаём
каждый с морём наедине каждый с морём вдвоём
двигаемся отсюда прочие вниз думая что вперёд
море такая измена женщин никто не берёт

VI

если боль это сигнал сообщение что-то не так
то ты у меня болишь во рту вкус будто разжевала пятак
мне больно что ты боишься я боюсь что тебе больно
я вхожу в каждый сон как во взорванную штольню

VII

правим мы а не эти укутанные простуженные короли
что так же хорошо как чуять чужим светом рот налит
как сердцевина яблока что на каторге тебе бросил талиб?
положи ладонь на море
ровно бьётся?
у любимых ничего не болит

VIII

если ты окажешься внутри моря мы вместе им станем
знаю мне разрешат дойти до тебя по броду
а нет буду сидеть на берегу могильным камнем
пить морскую воду

IX

это случается когда чересчур долго плывёшь на юг
вафлями трещат доски экипаж делает шаг из кают -
в море
и каждый знает лгал всё время пока его живым ждали в раю
там на камнях зелёноволосые девочки и они поют
каждому поют
только ему поют
медленно истекающее сливочное баю

раздвигающий воду попробуй мою зарю
отдай мне дыхание его в себе я продлю
я тебя ещё с первой капли моря люблю
люблю
...
...
...
только юнга вращаясь на карусели
мимо думает чем-то рассеян

а они поют