Доркас входит в церковь, в которой она в последний раз была… ну очень давно. Ни в каких богов миссис Риган конечно же не верит и вряд ли когда поверит. Если Император лично явится к ней в кабинет и объяснит ей, как дальше жить, то тогда ещё может быть. А так…
Стараясь не думать о том, сколько же неизвестных ей правил она сейчас нарушает, она слегка кивает янтарной статуэтке Императора (так - на всякий случай) и громко зовёт священника:
- Эээ… голубчик?! Уважаемый! Вы где? Вы здесь?
Сбоку слышится какое-то скрежетание, и вглядевшись во тьму, она замечает медного болванчика, которого ещё с детства жутко не любила, и который так противно клацал своими конечностями у неё перед носом, когда она приходила с родителями в церковь.

- Я хотела бы с вами поговорить. О деле. И нет, не о том, о котором вы наверное сейчас подумали - мы пока не настолько нуждаемся в запчастях. Я не очень хорошо понимаю, что эти помигивания означают, вы уж извините. И даже если вы чем-то возмущены, то не могли бы вы оставить эту свою гневную иллюминацию до того момента, когда я закончу? Да, вот так хорошо, спасибо.
Понимаете, мы все чахнем без вас. Нашим душам не хватает… эээ... Великого Божественного Света, а вот конкретно моей душе - наставлений и… ммм… участия. Я уже не говорю о том, что болеют дети - ваши прихожане, о которых вы обещали заботиться. Мы нуждамся в вас. Да и вам, я думаю, так много всего хочется сказать, что вот аж не терпится - вы снова мигаете. В общем, я считаю, что вы совершенно зря пытались покинуть нас в такой тяжёлый для нас час. И поэтому прошу вас вернуться к нам.
Да, чисто технически это почти невозможно - вы изрядно потрудились в этом направлении. Но мы можем попробовать. Как там сказано в… эээ… где там это обычно говорится? - кто не пытался, тот не преуспел? Ну как-то так. Я даю вам сутки на подумать, и завтра буду здесь в это же время. Договорися заранее - мигаете два раза, если согласны, и совсем не мигаете - если не согласны. А то если уж узнавать плохие новости, то без рези в глазах.
Заранее спасибо…эм… любезный мой. Позвольте на прощание…хм... поцеловать вам… ну вот что-нибудь вроде этого.

Чмокнув священника куда-то в локоть, который он нелепо выставил (в результате неудачного самоубийства его изрядно перекосило) и всем своим телом изобразив максимальную почтительность, на которую она была способна, Доркас, весьма довольная собой, отправляется к дому Кепвелов. Ей надоело писать все эти письма, она решила договариваться лично.

Входит в церковь и останавливается на пороге, не решаясь потревожить уединения золовки. Забивается в угол и молится про себя, хотя ни во что не верит, но всё равно молится. Пусть император или лесной дух или чёрт лысый - кто угодно, пусть он не помогает, но хотя бы не мешает. Я вам молюсь, Мастер. Вы много у меня забрали - пожалейте теперь, я буду хорошей. Когда-нибудь. Пожалейте меня, Грэга, мальчиков, Тэда, Кали. Берти пожалейте. Роду. Мору. И миссис Риган и Лорелею.

Священник, пожужжав, отвечает:

Дочь моя, сила и удаль твоих сыновей угодны Императору. Долгие годы в семьях людей нашего мира не рождалось юношей достаточно сильных и жестоких, чтобы бросить вызов тому, кто так близок по крови, ради обладания ценным трофеем. Наши священные книги полны подвигами Сыновей Императора, которые проявляли подобную отвагу и мощь! Ты должна быть довольна тем, что родила двух таких достойных мужей. Верь, что с одного из них начнётся возрождение и слава нашего мира! Они сильны, свободны, жестоки. Судьба приведёт их к победе - и нас вместе с ними. Сразятся ли они друг с другом и победит сильнейший, или объединятся, чтобы искоренить еретичество, мы не знаем. Мы можем только молиться за их молодость и силу, и верить, что будущее их будет полно славы.

Поражённая, Келли молчала.

Келли переводит дух и спрашивает:

Разве вы не говорили мне всегда, что император ждёт мягкости и покорности, любви и честности?

Да, - отвечает священник. - От тебя ждёт. Ты женщина. А они мужчины, и их долг...

Келли резко встаёт.

...их долг - быть твёрдыми, могущественными, повелевать и подчинять. Загляни в себя, дочь моя, разве не за это ты любишь своего мужа? Не за то, что он был с тобой твёрдым и подчинил тебя железной дланью?

Келли потрясённо оборачивается на Грэга. Тот ржёт.

Вы ошибаетесь, святой отец, - говорит она. - Не за это я люблю его. Знаете, он очень, очень добрый. И ужасно приятный наощупь. И он приносит мне фрукты в постель, и заворачивает меня в десять слоёв при каждом удобном случае. Так что вы ошибаетесь.

Динамики значительно прибавили громкость.

Я НЕ МОГУ ОШИБАТЬСЯ, ДОЧЬ МОЯ! МОИ ПРОГРАММЫ ВЫВЕРЕНЫ ДЕСЯТКАМИ ТЫСЯЧ ПОКОЛЕНИЙ ЛЮДСКОГО ПЛЕМЕНИ! ВАШИ ДЕДЫ И ПРАДЕДЫ ЖИЛИ В СООТВЕТСТВИИ С ЭТОЙ МУДРОСТЬЮ!

Келли заткнула уши.

Понятно, - кивнула она.

Помните, святой отец, вы запретили мне близость с моим мужем, дабы новый зачатый ребёнок не убил меня своим появлением? Когда я зачала, вы сказали, что я умру. Я жива.

ЕПИТИМЬЯ! ЕПИТИМЬЯ ЗА ТВОЙ ГРЕХ, ДОЧЬ МОЯ! ТЫ ПОЗВОЛИЛА ЧАРОДЕЯМ ВТОРГНУТЬСЯ В ТАЙНЫ ТВОЕГО ТЕЛА И ПОТОМУ ОСТАЛАСЬ ЖИВА!

Да, да, - кивнула Келли. - В больнице, которую я открыла 10 лет назад, мне сделали первое на этой планете кесарево сечение. По старым книгам, без опыта. И я осталась жива. А вы этого не могли. Вы говорили, это невозможно. Вы ошибались.

После этого вы велели лечить меня кровопусканием и чуть не доконали. Вы снова ошиблись.

Вы лечили электростимуляцией моего мужа - думаю, вы снова ошибались. Ваш код писали люди, люди ошибаются.

Прощайте, святой отец.

Священник ткнул в её сторону манипулятором.

ЗАПРЕЩАЮ ТЕБЕ ПОЯВЛЯТЬСЯ В ХРАМЕ! СНЯТИЕ ЗАПРЕТА ОБОЙДЁТСЯ В 10 КРЕДИТОВ!

Келли кивнула.

Я подумаю. Мой брат скоро женится - я наверняка захочу присутствовать. Но заранее платить не буду. Всего вам хорошего, святой отец.

Келли уткнулась в воротник его пальто и тоже засмеялась.

Ну уж нет. Никаких кредитов ему.

Внезапно посерьёзнела.

Чёртов болван, он пытался погубить наших мальчиков. Что ж они там за люди-то были, колонисты с Корабля? Как им в голову пришли такие правила?

Келли уводит мужа домой.