- Войны может желать мародер или идиот, - голос у старичка возвысился до своего предела. В руках верховный гледа-благайник держал восковые дощечки, свитки и, целыми связками, перья, поминутно роняя их. Но ни один из выстроившихся в отдалении пажей помогать ему не испытывал ни малейшего намерения. – А вы, ваше величество, не похожи ни на того, ни на другого1
- Комплимент достаточно сомнительный, но из ваших уст звучит, как что-то действительно приятное, - королева улыбнулась одной из своих сухих улыбок: иногда такими же она привечала печальников, ею же приговоренных к казни. – Продолжайте.
- Знаете ли вы, ваше величество, что мы делали последние пятнадцать лет?  - старик повернулся кругом, щурясь на пажей и палашников. – Знаете ли вы все?  Мы – восстанавливались. Именно столько времени потребовалось стране, чтобы выдернуть поочередно обе ноги из той трясины, куда завела нас предыдущая военная кампания. Ваш батюшка, будь имя его, эээ, - гледа запнулся, подыскивая слова. – Ваш батюшка готовился к войне не больше двух-трех лет, и он мог себе это позволить. Страна утопала в сытости и безпечали, а на том берегу Брены стояла вторая часть столицы, а не пепелище, как сейчас.
- За последние годы живая часть Камеорда выросла почти вдвое, вы сами мне об этом говорили, - заметила королева. Она поманила ближайшего из пажей, и тот, поспешая, тихой тенью скользнул к ней, прихватив с ближайшей столешницы кувшин и чашу. – Вы говорили, гледа, что пятнадцать лет мира благотворно сказались на стране. Что мы можем позволить себе многое, и что не за горами тот момент, когда у нас хватит средств и возможностей перейти реку и отстроить старый город. Так вы сказали? 
- Так, ваше влеичество, но…
- А что же ответила вам я?  - королева подождала, пока Милош нальет чашу доверху, приняла ее, и жестом попросила его остаться. Милош с кувшином замер по левую сторону ее кресла. – Я ответила вам, что старый город не будет отстроен никогда. Я ответила вам, что все средства, которые мы сможем скопить за мирные годы, потребуются нам в другом направлении. Я ответила вам, что у меня есть долгосрочные планы, которые потребуют серьезных вложений, и что вы, гледа-благайник, должны быть бережливы.
- Я был бережлив1 – старик скорчил гримасу, будто собирался расплакаться. – Ваше величество, я был бережлив настолько, что меня теперь ненавидит каждый житель вашего королевства1 Медяк за медяком я выколачивал подати и умножал вашу казну так, как это не делал ни один илотский ростовщик со времен моего прадеда.   
- Ну, положим, выколачивали эти медяки не вы лично, - королева сделала большой глоток из чаши и глаза ее заблестели. – Я давала вам для этих низких целей моих солдат, под моими штандартами, и благодаря этому страна ненавидит меня примерно в той же степени, что и вас.
- Как можно так говорить, - старик сложился в глубоком поклоне. – Все люди королевства знают, насколько вы… насколько много вы…
Королева рассмеялась и поднялась с кресла. Милош поспешил к ней и подлил еще вина в кубок. Терраса в королевских покоях была зашторена не полностью, и было видно, как за окном медленно кружит снег.
- Переходите к делу, гледа, и хватит донимать меня разговорами о мире. Он – заканчивается, хотите вы этого или нет.
- Да, ваше величество, - затараторил старик, перебирая в руках дощечки. – Сию секунду. Ах, вот1 Нижние равнины уведомляют наше казначейство, что заканчивают годичные выплаты и речную пошлину, поскольку в счет них они отправят вам войска. – Он исподлобья глянул на королеву, ожидая, какой эффект возымеют его слова. Но она только махнула рукой.
- Кроме того, множится долг Корамона перед короной. В этом году мы не досчитались ни шкур, ни рыбы, ни соли, ни - тем более - серебра. Князь, по слухам, уже прибыл в столицу. Желаете ли сами переговорить с ним по этому поводу, ваше величество? 
Милош, цветя усмешкой, наполнил королеве очередной кубок.
- Долг Корамона списан, и да, я сама переговорю с князем, - сказала королева. – Не беспокой горцев по пустякам. Они мне еще понадобятся.   
- По пустякам?  - гледа-благайник задохнулся от возмущения, - Ваше величество, это большие деньги и крупная задолженность, и я бы рекомендовал вам…
- Знаю я твои рекомендации наизусть, - отмахнулась королева. – Отправить туда побольше всадников, чтобы те выбили из нищих то, чего у них нет. Нет. Горцы нужны мне в другом деле, и князь, и его наследник Душан, и вся их свита. Позаботься, чтобы у них было достойное содержание, пока они находятся при дворе. Боюсь, что собственных средств у них на это не достанет.
Старик громко и негодующе прочистил горло: 
- Каждый ваш паж, ваше величество, кушает, пьет и одевается на деньги, которые несколько деревень с трудом выплачивают казне за год. – он квинул на Милоша. – Этот ваш красноглазый не далее как на прошлой неделе воспользовался услугами лекаря, чтобы вычистить чрево своей любовницы от дитяти, и это обошлось казне в кругленькую сумму…
- И правильно сделал. – королева хмельно хохотнула. – Я сама приказала ему. Нечего ему иметь потомков – до поры до времени. Верно, Милош?   
Паж склонился, пряча лицо. Гледа-благайник повел шеей, высокий воротник душил его.
- Единственное место в королевстве, которое не перестает нас радовать – это Иверийские равнины, ваше величество. – продолжил он. – Все подати в срок, любое повышение налога воспринимают спокойно. Лошади, боевые и вьючные, зерно, лен, - золота они нам не приносят, но ваши конюшни полны, а запасов хлеба столице хватит на два года осады. Нужно, однако же, понимать, что в условиях обещанной вами войны запасы эти будут востребованы повсеместно, а не только в Камеорде, а если учесть, что большая часть способных к пахоте мужчин вы собираетесь поставить под копье, то…
- Осады?  - голос королевы понизился до шипения. Она развернулась к старику и медленно наступала на него. Позади нее, не отставая ни на шаг, крался Милош, улыбающийся торжествующе. – Ты, мерзкое илотское отродье, сказал - осады? 
- В-ваше в-величество, - роняя свои свитки и дощечки, гледа-благайник отступал, пока не уперся в королевское и с размаху сел в него. По линии пажей побежали легкие смешки. Королева обернулась на них, и все смолкли. Даже Милош потерял свою ухмылку, взглянув на лицо королевы – оно на глазах теряло человечность: черты его заострились, а выбившиеся из высокой прически локоны в свете садящегося солнца казались больше похожими на свалявшуюся шерсть – и какого зверя? Глаза ее величества теперь меньше всего напоминали человеческие, но это не было похоже на ровное мерцание глаз корамонского полуволка. Это было что-то гораздо страшнее: тихое желтое свечение, тем светом, которым озаряли окрестность раскалившиеся добела башни Први Катедралы в день своей гибели.

Молчание – а, возможно, и полную ликантропическую траснформацию, которой никто уже не видал больше десятилетия – разорвала тяжелая поступь и скрежет отваливаемых в стороны тяжелых створ высоких дверей. В королевские покои вошел барон Элли. Щит свой он передал подбежавшему к нему пажу, от чего тот согнулся и чуть не выронил его – до того он был тяжел. Кинжал барон оставил при себе – он был одним из немногих, кому такое разрешалось в присутствии королевы. Подойдя к ней, он встал на одно колено. Лицо королевы разгладилось.
- Милый душе моей человек пришел, что-то он скажет, - почти пропела она, поменявшись в голосе. Весь облик ее теперь выражал доверие и спокойствие, а рука скользнула по стальному наплечнику барона. – Скажи, что гости, князья и бароны со всех моих земель, собрались полным числом. Скажи же.
- Все так, ваше величество, - хмуро ответствовал ей Элли, поднимаясь. – Время представить вашу племянницу близится. Нам пора.
- Так и сделаем. Последние приготовления я желаю осуществить в твоем сопровождении и сопровождении твоих южан, - королева обернулась к гледа-благайнику, неуклюже слезающему с кресла на пол. Кажется, у него от переживаний отказали ноги. – Гледа, я знаю, что князь Родислав и его родичи перестали перечислять казне деньги. Е переживайте, это ненадолго.
- Да, ээ, ваше величество, я… - старик прокашлялся. – Любое ваше указание, ээ, я со всем возможным рвением, ээ…
- Вот как? Любое? – уже совсем по-человечески улыбнулась королева, отводя руку Милоша, сделавшего попытку еще раз наполнить кубок. Кубок, тяжелый из золота с яшмовой, кажется, инкрустацией, она легонько бросила в ноги старику. – В таком случае указываю вам в короткие сроки собрать пятьсот тысяч золотых – только золотом и только полновесным серебром. В короткие, слышите?
Гледа-благайник вместо ответа выпучил глаза и принялся рвать на горле воротник. У королевы в глазах заплясали огоньки – в этот раз это было просто веселье, ничего звериного. 
- Я понимаю, что это почти все, что у нас есть, но, - она сделала значительную паузу. – Это приданое моей наследницы, и оно должно выглядеть, эм… ослепительно. – она подошла к старику, дрожащему мелкой дрожью – кажется, уже не от страха, а от очередного приступа жадности и возмущения. – Не переживайте, милый мой гледа, мы эти деньги никому отдавать и не собираемся. Мне нужна картинка. Красивая. Очень. На пределе наших возможностей.