Ну вот мой тезис:
Если расставить чуваков по степени телесности текста, Борхес будет самым бестелесым, Павич — мелодраматически телесным, Сен-Сеньков — поэтически телесным. Борхеса можно — и нужно — постичь интеллектуально, Павичем можно любоваться издали, но он тоже открыт интерпретации и понятен. Сен-Сеньков с трудом поддаётся интерпретации, его тексты эротически самоценны, это как картинки в Кодексе Серафини, они могут просто быть, как нечто визуальное штоле.
Точнее всего о нём Дашевский высказался:
Иногда стихотворения Андрея Сен- Сенькова хочется назвать больными иероглифами.
В них невозможно попасть самому — как в обычный прозрачный кубик стихотворения, — их скорее рассматриваешь, или даже вертишь в руках — но у них внутри уже есть свой человечек, не ты.
Иногда думаешь о них как о протообразах, ещё не решивших, куда — к какому из чувств и искусств: к зрению, к слуху, к осязанию, к поэзии, к кино — им двигаться и перехваченных речью как какой-то полубезумной похитительницей младенцев.
