И да. Ни личности ни характера у этих сущностей нет.

Он колоритный скорее.

11.9

Артём и Локки расположились прямо на полу в большой комнате, прислонившись спинами к дивану. Кузьма Васильевич презрел подобный отдых и удалился на кухню. Перед этим он несколько часов орал по комнатам, взывая к Поле, но сейчас уже смирился с тем, что друг его не вернётся. Рядом с диваном уже стояла пустая бутылка из-под виски, которую Артём высадил один. Сейчас, зажав в зубах сигарету, разливал по стаканам вторую. Первая бутылка значительно облегчила душу Артёма, а голову наполнила мягким ватным гудением, так что на мысли там места не осталось. Где-то на границе сознания неотступно скреблись неприятные чувства, но Артём не пускал их. Пусть себе скребутся на задворках, разбирать их он больше не выдержит.
-- Хреново выглядишь, бро, – улыбнулся Локки, вваливаясь в квартиру. – Длинный после тебя хоть жив остался?
– Формально он и не был живым, – заметил Артём, пожёвывая в зубах сигарету. Он закрыл за Локки дверь и прошёл в зал.
– И хрен с ним, с Длинным. Надо думать, как теперь эту всю поебистику обустраивать. Миры, мать их.
– Че ты так вдруг загорелся к мирам? – рассмеялся Локки, доставая из рюкзака нарезку и колу.
Артём пожал плечами. Выпили молча. Голова становилась всё легче. Только после этого он признался:
-- Мать в больнице, прикинь, опять... Просто дерьмо. Врачи говорят, всё плохо.
-- Оу, чувак, сочувствую, – сказал Локки. – Сейчас-то она как?
– Стабильно, – коротко ответил Артём и замахнул ещё стопку. – Я себя чувствую как те бабки, мля, у которых от страха вообще мозга не осталось и они к колдунам идут за помощью.
Локки покачал головой:
– Вроде тут от нашей веры ничего не зависит, ты ж сам видел, что мы можем. Что ты можешь.
– Это всё равно не то, – возразил Артём. – Ну да, могу я то и сё, такое. Невероятное. Но это не значит, что с созданием мира не туфта, что всё получится.
– Офигеть ты скептик, – улыбнулся Локки. – Всё равно, какой тут есть вариант?
– Никакого, то-то и оно, – подтвердил Артём и жадно откусил сразу половину бутерброда, который собрал тут же из нарезки и батона. Оказывается, есть хотелось невероятно сильно. – Так, что тонкие чувства Длинного меня не волнуют.
– А если он теперь откажется?
– Что откажется?
– Ну, сотрудничать.
– Заставлю, – мрачно заявил Артём и долил стопку. – Узнаю только у Малого, что требуется от Длинного и заставлю.
Локки хмыкнул и достал из кармана спичечный коробок с травой. Начал сворачивать косяк.
– Расслабься пока, бро, – ласково сказал он. – Ты – молоток, всё как надо разрулил. Всё будет пучком.
– Да, – сказал Артём и выпил. Ему были приятны слова Локки. Хоть джинн и считал, что Артём сомнений не ведает.
– Ну что, теперь до конца? – спросил Локки. – До конца этого света?
– Недолго осталось, – подтвердил Артём. – Давай за это бахнем.
И они бахнули, а потом ещё.
-- А Поля всё? – спросил Локки, оглядываясь по сторонам. Свет они включать поленились, в комнате царили сумерки.
– Ну, потратил его на Длинного. А потом отпустил... – Артём задумался. – Блин, так хотел избавиться от Поли. А теперь как будто чего-то не хватает, – с досадой заметил он.
– Это да, – рассеянно согласился Локки. – Но он же чуть не в туалет за тобой ходил. Наедине с тобой не остаться было.
–  Ты сам вечно в толпе народа, можно подумать, тебе Поля погоду делал.  –  Артём закурил сигарету и прищурился на дым. – Нахрена тебе со мной наедине оставаться?

Комната начинала течь у него в глазах, смутно видные контуры мебели двоились. На душе было легко и пусто. И пустота эта отзывалась эхом во всём теле при каждом движении.
Он не обратил внимания на то, что Локки словно бы замер, как будто перед прыжком.
-- Да вот нахрена, – Локки притянул его к себе за затылок и поцеловал в губы. Первые несколько секунд Артём не осознавал, что происходит. У девушек, которых ему довелось целовать губы были мягкие и сладкие. Губы Локки были жёстче и несли на себе привкус горечи.
«По голове его бить нельзя», – вспыхнула мысль. Он отпихнул Локки двумя руками.
– Ты чё, окончательно крышей поехал? – спросил Артём, отдышавшись. В глубине души он знал ответ, но мысленно умолял Локки использовать предложенную лазейку. Пусть переведёт всё в шутку. Пусть всё станет, как раньше. Да это и есть шутка, стёб, издёвка. Этот идиот ради хорошего подкола и не на такое пойдёт.
Локки вытер губы, не отводя взгляда от Артёма.
– Нет, я всегда таким был. – он щёлкнул по серьге в левом ухе. Артёму стало почти физически больно от этого жеста. И ведь знал он, кто носит так серьги. Знал! Но пол института носило просто так, ради понту. Локки продолжал буравить его взглядом. Артём вскочил на ноги. Сердце ухало о рёбра так, что по его ощущениям могло их выломать.
– У тебя ж баб больше, чем у меня за всю жизнь было, – пустил он в ход последний аргумент. – Захера тебе это? – в его вопросе растерянность мешалась со злостью.
– Я всегда таким был, – повторил Локки и тоже поднялся на ноги. Глаза его показались Артёму совсем чёрными. – Раз уж конец света, решил попробовать... Куда попёрся, идиот, ты тут живёшь.
Артём осознал, что стоит в прихожей и держится за дверную ручку. Локки молча обулся и протиснулся мимо него, в дверь. Артём ещё долго стоял и смотрел вниз на лестничную клетку. Потом он вернулся в квартиру, рухнул на диван, не раздеваясь. Перед тем, как его сознание окончательно уплыло в сон, он успел пожалеть, что потратил последнее желание на освобождение джина. Уже во сне ему снова привиделся Локки, был он почему-то в красном цилиндре, и с привычной улыбкой до ушей:
– Я всегда таким был, – сказал он и снял цилиндр.
– А я-то нет! – взревел Артём. – Я-то нет! Зачем было всё портить?
Над ними возвышалась богиня с молотом и мстительно улыбалась.

Локки вернулся на маршрут. По маршруту нельзя ходить злым, нельзя ходить расстроенным чем-то, нельзя ходить пьяным. Эпилептикам тоже по маршруту ходить нельзя. А ещё при эпилепсии нельзя пить. Он быстро добрался до каменного мешка, в котором оставил бритого и посветил фонариком на телефоне вниз. Бритый был там: лежал неподвижно, в странной, неудобной позе. Неудачно упал. Локки с первого взгляда понял, что бритый мёртв. А вот второй был жив, и Локки его прекрасно слышал: тот орал и долбил кулаком в заваренную дверь. А мог его услышать и не только Локки. Судя по звуку, давно уже долбил, устал. На часах – около четырёх утра. Ещё пара часов и начнёт светлеть, город проснётся. Локки не знал, что ему чувствовать по поводу сломавшего шею. Ему было пугающе плевать. «Одним больше, одним меньше. Конец света скоро». Больше его терзало то, что он открылся перед Артёмом. И Артём его не принял. С каких пор он стал идти на поводу у сестры? Когда она что-то путное ему советовала? Ведь и так было хорошо. «Неплохо, – поправился он. – Особенно если тебе не грозит сдохнуть в любой момент». Он не хотел думать о том, что будет дальше. Ленка права: обычно ему всё всегда сходит с рук. Артём решит, что ему всё приснилось. Локки не станет его разубеждать. Всё хорошо. Всё просто замечательно.
Он поднялся двумя этажами выше над шахтой, где сидел второй. Видно, телефон в шахте не брал, никого на помощь он позвать не смог. Локки некоторое время смотрел сверху, как тот подпрыгивает из последних сил и долбит кулаками в заваренную дверь. «Он меня видел», – безучастно подумал Локки и направил вниз пистолет-зажигалку.
Огромный клубок огня возник над вторым этажом и стал медленно опускаться вниз по шахте. Стук прекратился, внизу заметались. Локки держал огненный шар уже у самого дна шахты. Раздался сдавленный вопль, запахло палёной шерстью. Локки обстоятельно представил себе, как обугливается кожа и мясо до кости, как лопаются от температуры глаза, сгорает одежда. Сколько времени для этого потребуется? Минута? Четверть часа? Один уже мёртв. Но то была случайность. Большая или меньшая. Локки отпустил курок, и шар исчез. Исчез и Локки.

Эмили, что? что?

Эмили, 

Дальше -- хуже.