9.7

После истории в свой день рождения Ленка избегала появляться на крыше, а уж после происшествия с Локки ей было просто некогда. Пока она металась по делам, оформляя себе академический отпуск по уходу за больным, ездила к Локки, держала связь с родителями, она даже не замечала, что ей не хватает поддержки. Как ни странно, сильнее всего ей стало не хватать Митьки, когда всё, вроде бы наладилось. Локки выписали, страсти по родительскому равнодушию улеглись, с учёбой она всё уладила. На крыше она не была с того самого дня, когда их всех притянуло туда ночью. И Митьку с того же дня не видела, да и тогда они и словом не перекинулись. Ленка чувствовала смутную обиду на то, что он даже не попытался узнать, как у Ленки дела. Но она утешала себя тем, что Митьке всё передавал Джек, проявлявший гораздо большее участие в их семейных проблемах. Джек при общей своей бестолковости мог как минимум сбегать в магазин за хлебом и вынести мусор. Впрочем, большую часть времени он как раз проводил на крыше вместе с Митькой.
Ленка долго не могла придумать приличный повод появиться на крыше, но наконец её осенило.
– Ром, ты как себя чувствуешь? – начала она разговор.
– Нормально, – равнодушно ответил брат, тапая по экрану планшета.
– Знаешь, у нас сегодня рисование, наверное, чтобы тебя не беспокоить мы на крышу пойдём, ладно?
Локки пожал плечами. Но Ленка заметила облегчение на его лице, это кольнуло её беспокойством – она не привыкла видеть Локки таким – обычно его только радовали компании, он всегда находил себе кучу дел, кроме висения в интернете.
– Два часа всего, – тихо сказала она. – Ребята придут, ты их отправь, я пойду уже, Джека к тебе отправлю.
– Не надо, – повёл плечом Локки. – Всё, иди. Отправлю. Я Тёму позову.
– Хорошо, – обрадованно отозвалась Ленка и против воли коснулась кольца на цепочке.
Она собрала рисовальные принадлежности, два мольберта и пошла на крышу.
Джека на крыше не оказалось, зато прямо напротив входа чернела прямая Митькина спина, обтянутая рваным полотном крыльев. Ленка растерялась было, но довольно быстро взяла себя в руки.
– Привет, – стараясь говорить с ровным дружелюбием начала она. – Как дела? Не против, если я тут занятие проведу?
– Вообще-то против, – бросил Митька, не оборачиваясь. Ленке показалось, что её ударили по протянутой руке. Накатила злость, но голова при этом почему-то прояснилась.
– Я тебя чем-то обидела? – спросила Ленка холодно. – Почему ты себя так ведёшь?
Митька обернулся:
– Как, так? – уязвлённо спросил он.
– Как свинья, – подсказала Лиличка, выходящая из дверей чердака. – Мог бы вообще-то своей девушке поддержку оказать в тяжёлое время.
Ленка и Митька с одинаковым свирепым выражением лиц обернулись к ней.
– Не лезь не в своё дело! – хором рыкнули они.
– Муж и жена – одна сатана, – невозмутимо констатировала Лиличка и прошла в дальний конец крыши, где опёрлась о бортик и принялась разглядывать землю внизу.
Тем не менее атмосферу решительности она разрушила. Митька несколько раз вроде бы порывался заговорить, но в итоге просто снова отвернулся спиной к Ленке.
– Трус, – вполголоса, но ясно сказала она. Митькина спина напряглась, но он не обернулся.
Для Ленки это было так же больно, как его недавние слова. Образ Митьки, который она успела сложить в голове за эти полгода никак не вмещал в себя его поведение, рушился, расползался по швам, обнажая неприглядное. Ленке было и обидно и горько так его терять. И главное, она на самом деле не могла понять причину Митькиного поведения.
– Дождёмся Гришу и пойдём в парк, – расстроенно сказала она Лиличке. Домой возвращаться не хотелось, но и оставаться на крыше было теперь невыносимо.
– Как скажешь, кэп, – меланхолично ответила Лиличка. – Кстати, на твоём месте я бы попросила Егорыча как следует избить этого придурка.
– Твоего совета я не спрашивала, – строго заметила Ленка. Хотя про себя она решила, что именно сейчас эта идея выглядит привлекательно.
Лиличка пожала плечами – мол, наше дело предложить.
– Чо делать-то будем? – недовольно поинтересовалась она, нажёвывая жвачку.
– Природу рисовать, – ответила Ленка, посматривая на часы.
– Скукота, – объявила Лиличка и плюнула с крыши жвачку. – Гарин тащится. Можем перехватить его на полдороге.
Но пока Ленка по-новой собирала мольберты и кисточки с красками, Гришка уже взлетел на крышу. К удивлению Ленки он был не один.
– Это Вадик, можно он тоже с нами позанимается, он мой лучший друг, – выпалил Гришка, умоляюще глядя на Ленку.
– Можно, – растерянно ответила Ленка, вглядываясь в черноволосого мальчика, который до умопомрачения был похож на Локки тринадцатилетнего образца.
Мальчик смотрел на неё со спокойной благожелательностью.
– Когда это ты успел лучшим другом обзавестись? – встряла Лиличка с жадным интересом приглядываясь к красивому мальчику.
Гришка от невинного вопроса впал в натуральный ступор:
– Давно, – неуверенно сказал он, наконец.
– Я просто недавно приехал, – вступил в разговор Вадик и улыбнулся. – Я не помешаю, правда.
– Хорошо, – согласилась Ленка, неожиданно для себя, поглядывая на неподвижную спину Митьки, который не оборачивался из чистого упрямства.
Ленка согласилась, и тут же принялась ругать себя за это. Трое детей, из них двое мальчишек. Не справится же!
– Вадик, а твои родители знают, где ты? – спросила она опасливо.
– Конечно, – заверил Вадик и снова ослепительно улыбнулся. Почему-то он вызывал у Ленки доверие. Однако облегчение её было велико, когда на лестнице у чердака их перехватили Локки и Тёма с джином.
– Мы решили рисовать на улице, – объявила она, пропуская впереди себя детей.
– А мы решили погулять, – объявил Артём. – Локки полезен свежий воздух.
– Отлично, – сказала Ленка, пожалуй с излишним энтузиазмом.
И они двинулись внушительной процессией в ближайший парк с чахлыми берёзками, обломанными гипсовыми статуями времён непобедившего коммунизма, и маленьким, заросшим прудом в центре.

– Ну что скажешь про этого Вадика? – негромко спросил у Ленки Тёма, заставив её приотстать от детей и брата. Локки дурачился с Гришкой, как обычно, почти как до болезни. Только Ленке казалось, что они оба это делают по инерции, как будто на самом деле не получают никакого удовольствия от процесса. И даже смеются на автомате. Лиличка неотвязно следовала за Вадиком, а сам Вадик заметно сторонился Локки. Поля семенил строго за хозяином.
– Не знаю, – как-то испуганно сказала Ленка. Как ни странно было появление Вадика и его сходство с Локки, большую часть её мыслей всё равно занимал Митька, точнее – обида на него. Тёма с досадой заметил, что Ленка явно думает не о том, но решил не придавать этому значения:
– Он один в один Локки, да? Я же не глючу?
– Д-да, похож, – неуверенно сказала Ленка. – Может быть даже один в один. Ну и что?
– Как что, – опешил Тёма. – А вдруг это диверсия какая-нибудь. Малой же сказал, что за нами теперь будут охотится или что-то типа того... Поль, может ты про него что-нибудь скажешь? Он вообще – кто такой?
Поля нехотя взглянул в спину Вадику.
– Он тень Романа Егоровича, – как будто против воли сказал он и надулся. – Попросите мальчика посмотреть на него через очки.
Ленка и Артём, не сговариваясь, остановились.
– И что это значит – тень? – непонимающе спросила Ленка.
Поля вздохнул:
– Идёмте, я расскажу.
Они прошли в напряжённом молчании несколько шагов, причём Ленка не спускала глаз с Локки, а Артём – с Поли.
– Тень есть у каждого человека, – наконец начал Поля. – Тень – это совокупность того, чем человек является на самом деле, как он себя представляет и как его видят другие. Можно считать, что тень – это синоним души. Хотя технически, это не совсем так. В тени душа хранится. Когда человек умирает, остаётся тень. Она какое-то время ходит по этому миру, но никто... Почти никто её не видит, потом тень рано или поздно ловится в коридор и возвращается к Игроку на переработку. Иногда, очень редко, бывает, что тень уходит от тела раньше времени.
Артём и Ленка снова встали как вкопанные.
– Локки что... Теперь живой мертвец? – прошептала Ленка и её глаза округлились. Артём нервно хохотнул:
– Зомби?
– Да, к сожалению, что-то вроде того, – нехотя подтвердил Поля. – Если позволите прокомментировать – ваш друг и брат потерял волю к жизни, ну а его огненная тень вынести такого не смогла – выбралась наружу и ищет себе новое тело. Вы все можете видеть одновременно тени и тела, по понятной причине.
– Новое тело? – растерянно переспросила Ленка. – У кого-то будет две души? Или он выгонит старую у кого-то?
Поля пожал плечами:
– В мире полно людей, от которых ушла тень. Хотя едва ли такие подойдут тени вашего друга и брата. Но у некоторых тень украдена, здесь ему может больше повезти... В любом случае, всё это не очень хорошо.
– А я могу запихать его душу обратно? – спросил Артём, жадно вглядываясь в спину Вадика.
– Можете, Артём Павлович, но она опять сбежит.
Тёма выматерился вполголоса.
– И что делать? – спросил он.
– Можно загадать желание, чтобы... – начал джин, но слова заглушил рёв струи пламени, которая длинно шла откуда-то из центра парка. Тёма и Ленка сами не заметили, как сиганули от неё в разные стороны.
Пока Ленка с Тёмой совещались с джином, Локки с тремя подростками ушли вглубь парка, к пруду. Берёзки рядом с прудом уже были наполовину жёлтые, хотя сентябрь только начался.
– Давайте здесь вашего педагога подождём, – дурашливо сказал Локки, оглядываясь назад, в поисках Ленки. Отсюда ни её, ни Тёмы не было видно. – Если я что-то понимаю в своей сестре, это самое нужное место.
Гришка потоптался на траве у прудка и выжидательно уставился на Локки. Вадик оживился при виде воды, но то и дело бросал недружелюбные взгляды на Локки. Локки встречал их со спокойным любопытством. Лилька, которая не отставала от Вадика с самой крыши, шепнула ему на ухо, скорчив рожу:
– Рисование – отстой, да? Тебе Егорыч не нравится? Он вроде нормальный. Только с виду олень.
Вадик страдальчески изогнул бровь, деревянно улыбнулся и вдруг, схватив её за руку, прошипел:
– Отвали от меня, сука очкастая, думаешь, я не знаю, зачем ты вокруг меня въёшься?!
Лилька обиженно заверещала.
Гришка вскинулся:
– Вадик, ты чего?!
– Оу-оу! – повысив голос заговорил Локки, выставив перед собой ладони. – Полегче, ребят. Не нужно ссориться.
Но Вадик уже отпустил Лильку, которая плаксиво обзывала его психом, держась за руку, и требовала врача. Он смотрел на Локки с незамутнённой, презрительной ненавистью. Локки даже отступил на шаг под этим взглядом. Вадик медленно протянул руку к Гришке, Гришка с готовностью подошёл к нему:
– Тебе плохо? – с тревогой спросил он, вглядываясь в лицо друга. И тут прямо над головой Вадика распахнулся рукав лабиринта, поднялся сильный ветер. Локки немедленно затошнило.
– Да! Плохо! – заорал Вадик, затравленно оглядываясь на лабиринт и хватая Гришку за плечо. – Ты должен мне помочь, быстро! Ты же мой друг?
Гришка кивнул, и Вадик тут же пихнул его в пруд, немедленно кинувшись следом. Локки среагировал молниеносно, тоже сиганув в пруд за пацанами, он знал, что тут было мелко, хоть и грязно. Но утонуть можно и в луже, это он тоже знал. К его удивлению, вода, которая не должна была дойти и до пояса, скрыла его с головой. Где-то слева и впереди бултыхался растерянный Гришка.
– Пошёл вон! – услышал он разъярённый голос и едва увернулся от какой-то полосы плотного рыжего пламени. Пламя, судя по всему, исторгал Вадик. Локки окончательно перестал что-либо понимать.
Лиличка стояла, плаксиво открыв рот, но забыв плакать, и смотрела на бой в воде. Вадик пулялся огнём прямо как в компьютерной игре.
– Надо его чтобы поймать, – услышала она взволнованный голос Спамера над ухом и подпрыгнула. – Надо его чтобы поймать, – повторил он. Лицо его совершенно потеряло антропоморфность от волнения, по нему ходила мелкая рябь, как помехи на телевизоре.
– Я не умею, – почему-то обиженно и шёпотом огрызнулась Лилька. – Это что же, тень Егорыча? Какая классная. Ты же учил их только из зеркала доставать, а тут нет...
Спамер то заламывал руки, то хватался за голову.
– Мне нужно придумать, – сказал он и исчез.
Локки чувствовал, что слабеет, на правой руке гирей повис Гришка, а Вадик был сразу везде, Локки скорее почувствовал, чем понял, что Вадик яростно пытается прорваться к Гришке. Локки пытался одновременно не позволить ему этого, не утонуть самому и не дать утонуть Гришке.
– Я не могу вас достать! – услышал он отчаянный вопль. – Не могу достать, мне что-то мешает.
Ленка и Артём с Полей примчались к берегу пруда.
– Спасай Егорыча и Гришку, – коротко сказала Лиличка Артёму, указывая на воду. Артём попытался сунуться в пруд, но не смог – пространство как будто растягивалось, пруд удалялся от Артёма как ведьмин дом. Ленка стояла как вкопанная, расширенными от страха глазами глядя на происходящее. Очередной столб огня из руки Вадика поджёг ближайшее дерево. Было похоже, что он не контролирует свою способность. Артём схватился за голову и уставился в пруд – пытался провести расчёты, но от волнения и спешки у него ничего не получалось.
Ленка заметила, что Локки почти перестал двигаться в воде, хотя и его и Гришкина голова всё ещё торчали над поверхностью. Верный признак того, что конец близок. «Там же совсем мелко, – в панике подумала она».
– Артём – они сейчас утонут, – сказала она, мёртво вцепившись ему в рукав, и не узнала свой голос.
Артём диковато глянул на неё.
– Загадай желание, – вдруг крикнула Ленка. – Давай, скорее, пожелай, чтобы тень Локки вернулась к нему и не уходила до самой смерти.
«Только бы эта смерть не наступила прямо сейчас, – помимо воли прыгнуло в голову».
– Загадываю, – отчаянно рявкнул Артём. – Поля, пусть тень Локки вернётся и не выходит из него до самой смерти.
– Слушаю и повинуюсь, – ответил Поля басом полным сомнений. И тут же всё прекратилось.
Коридор исчез, его вой прекратился. Локки и Гришка лежали в луже пруда, хватая воздух открытыми ртами, как рыбы. Вадик исчез, о его присутствии напоминала только горящая верхушка дерева.
Ленка и Артём бросились в воду, не разуваясь, чтобы вытащить обоих. Никто не заметил, что Джек появился поблизости и, страшно бледный, наблюдал за ними.

– То, что тень Локки напала на Гришку, значит, что у Гришки больше нет тени. Значит, кто-то украл у Гришки тень, – печально сказал Джек, раскачиваясь на стуле. – Но кто и как?
– Может быть, она сама ушла, как от Локки? – возразил хмурый Артём, в тесной кухне, он то и дело задевал локтями стены, раковину, стол. В итоге он сложил руки на груди.
Джек покачал головой, чуть натягивая свою шапку на уши.
– У Локки был повод, у Гришки – нет. Десятилетние не теряют волю к жизни... Ну, без повода, – быстро добавил Джек и стрельнул глазами в Локки.
Гришка и Локки сидели рядом, притиснувшись боками и молчали. Тем не менее, Локки определённо стал прежним, у него изменилось выражение глаз и лица, снова оживилось. А вот Гришке чего-то не хватало, когда Джек сказал об этом, Ленка тоже заметила. Он как будто опустел, там, где раньше пробивался в каждой чёрточке лица его внутренний свет больше не было ничего. Это пугало. Ленка тревожно смотрела то на Артёма, то на Джека.
Лиличка переноситься к Ленке отказалась, чему мало кто расстроился.
– А нам вообще нужны эти тени? – недовольно спросил Артём. – Наше дело маленькое – мир там этот создать, так?
– Не совсем, – Джек кусал губы. – Понимаешь, в новый мир перейдут именно тени. Тела останутся в этом мире. В кухне повисла гробовая тишина.
– Нормальный номер, – высказался Артём. – Это типа значит, что мы сдохнем что ли?
– Как раз нет! – замотал головой Джек. – Когда обычно умирают, то тени задуваются ветром и рассеиваются у игрока, а тут наши тени пройдут в новый мир и там у них будут другие тела. Но тени всё будут помнить и никуда не денутся.
– А тело себе можно любое выбрать? – оживился Локки.
– Ты не о том сейчас думаешь, – оборвала его Ленка. – Как мы без Гришки?
Джек кивнул ей.
– А у нас тут у всех тени есть? – подозрительно спросил Артём. – Как проверить?
– Гришка мог бы проверить, через очки.
– Да, – печально подтвердил Гришка. – Только я через очки больше не вижу
-Ну дай я посмотрю, -- проворчал Артём. Он взял очки и посмотрел на каждого по очереди. -- Порядок, -- сказал он. -- У всех есть. А на месте мелкого точно пустота.
Он вернул очки. Что-то ему это напомнило, но он никак не мог ухватить -- что.
– Почему же у нас никаких вопросов к этому Вадику сразу не возникло? – сокрушалась Ленка. -- Если бы мы его с собой не взяли, ничего не бы не случилось.
– А потому что у Романа Егоровича такая уникальная способность – вызывать доверие и очаровывать, – подал голос из-под стола Поля. – У тени она вырастает многократно.
– Точно, есть у меня такое, – с фальшивой скромностью вздохнул Локки. – Ладно, как мы будем искать и спасать тень Гришки?
– Я попробую, – покачал головой Джек. – Она должна быть в коридоре, по крайней мере, её следы. Когда её крали, её в любом случае протащили по коридору.
– Мы можем помочь? – тревожно спросила Ленка.
– Не, – покачал головой Джек. – Едва ли. Ладно, я пойду, а вы будьте осторожны. Особенно во сне. Тени во сне крадут... Я сначала на крышу пойду.
Джек выбрался из кухни, протиснувшись мимо всех и ушёл из квартиры.

227930, ну он не просто перестал интересоваться, а резко исчез, как будто она его чем-то обидела.

Все по-разному себя ведут. Я считаю, они оба ведут себя как самые обычные и рядовые подростки.

Мне вот в твоих словах упорно слышится "самадуравиновата", хотя Митя поступает неправильно как минимум потому, что молчит и не принял участия в проблемах Ленки даже как друг.

Ну она ищет причину, а не оправдания. Ведь раньше общался, а теперь -- не общается и молчит.

Не вижу я иллюзий в её действиях.

Причём тут любовь? Тут вопрос совсем не в любви. Для Ленки вопрос в том, почему он молчит, почему резко изменил стиль поведения, почему избегает. Учитывая, что у Митьки пунктик на помощи всем вокруг. Ей нужна помощь, но он не помогает.

Например, если бы разлюбила Ленка, она бы подошла к нему и призналась. Но его поведение для неё совсем непонятно. Если бы Сашка стал себя так вести, Анюта бы поняла всё -- её причина не интересовала бы, но Анюта чувствует другого человека, а Ленка нет, Ленка живёт исходя из рацио.

Не, ну я не спорю, для эмпата люди без эмпатии могут казаться тупенькими 

9.8 Ловушка
Митька стоял на крыше в той же позе, в которой его оставили. Джек потоптался за его спиной, как при первой встрече, покашлял. Митька не шелохнулся.
– У Гришки украли тень, я пойду, попробую её найти и вернуть, – сказал Джек ему в спину.
Митька обернулся, хмуро посмотрел на Джека.
-- Помощь нужна? – бросил он. Джек покачал головой и вздохнул:
– Да не, ты мне никак не поможешь. В Коридоре тебя ветер может унести. Просто я вот что. Если тени крадут, ты... Ну, ты будь осторожен.
-- Я и сам скоро украдусь, – усмехнулся Митька.
-- Угу, – ответил Джек, съёжившись, и надвинул шапку на глаза. – Но я постараюсь сделать мир-без-разлук раньше. А пока береги себя и... Не обижай Ленку, пожалуйста. Она ведь ни в чём не виновата.
Сказал он это тихо и очень серьёзно, глядя Митьке в глаза. Митька отвернулся. Он сам не мог разобраться в причинах своей жестокости. И, пожалуй, разбираться не хотел.

Первое, что сделал Джек в лабиринте – начал искать следы. У него было достаточно ключей, чтобы открывать двери и опыта, чтобы знать, какие именно следует открыть. Мешало то, что он больше не мог попасть в некоторые ключевые миры, с которыми ему пришлось распрощаться. Сейчас ему бы очень пригодились советы Чёрной Птицы или Плеваки. Строго говоря, кража теней не была такой уж редкостью. Джек знавал миры, в которых работали целые рынки теней. Не все игроки пристально следили за своей собственностью. Особенно – Первый. Официально торговля тенями была запрещена во всех мирах и велась только нелегально. Но то было в мирах, где тень легко отделялась от тела, где плотность мира обеспечивала тени большую свободу и подвижность. В мире из которого происходил Джек, тень от тела отделить было достаточно сложно. Земные тени были неподатливы, нестабильны и большой популярностью на чёрных рынках не пользовались. Поэтому Джек поначалу надеялся, что найти тень Гришки особого труда не составит. Но все следы вели в пустоту, нитки обрывались, информаторы не желали говорить. Торговцы поджимали губы и запирали лавки, стоило только заикнуться о земной тени. И Джек постепенно приходил в отчаянье. Что же это за вор такой, которого никто не хочет выдать? Кто всех так запугал?
На одной из площадей шумного города, в самом перекрестье многих миров он почувствовал, как за ним кто-то идёт. Джек обернулся. В грудь его врезался маленький мальчик. По характерному выражению лица ребёнка, по слепому взгляду, Джек понял, что перед ним – медиатор. С ним хочет поговорить сам Игрок. Про своего Игрока Джек знал немногое, только то, что тот очень тихий и делает огромное количество игрушек. Тихих, незаметных игрушек.
-- Я должен был сказать, мне не нравится то, что вы делаете, – прошелестел слепец чужим голосом. – Но вы играете по правилам, а Второй им никогда не следовал. И он пытается взять то, что ему не принадлежит. Третий очень обижен на него. Я укажу тебе область, где может находиться его схрон.
Помощи от Игрока Джек ожидал меньше всего.
-- Я не уверен, что ты не останешься у него навсегда, – закончил слепой. – Но так тоже будет хорошо, так вы не закончите уничтожение мира.
-- Мы ничего не уничтожаем, – задето возразил Джек. А что если они в сговоре? Что если это ловушка? Но Джек быстро понял, что выбора у него всё равно нет.
Мальчик молча протянул ему тяжёлый трёхгранный ключ. Таких Джек раньше не видел. Он машинально взял его и сунул в карман. Лицо слепого разгладилось, Игрок ушёл из него.
Джек шагнул в Коридор и ткнул ключ в первый же квадрат. Квадрат стал дверью купе, которая тут же отъехала вбок, унося ключ в своей скважине. Джек шагнул внутрь. Он никогда не ездил в поездах, но по телевизору внутренность вагонов видел. Поезд стоял на месте. В вагоне царила глухая тишина, пахло мазутом, на всех полках лежал толстый слой пыли. Джеку показалось, что кто-то настороженно следит за ним, ищет его, но найти не может. Джек натянул свою шапку на глаза, чтобы никто его не смог заметить. Это его немного успокоило. Не без труда он нашёл и открыл дверь, ведущую из вагона наружу. За деревянными растрескавшимися окнами стояла чернильная темнота, Джеку не очень-то хотелось окунаться в неё, но другого выбора, похоже, не было. Джек спрыгнул из вагона на землю и чуть не подвернул себе ногу, приземлившись в кучу какого-то пыльного хлама. Ничего похожего на перрон или вокзал поблизости не было. Только горы хлама. Джек приподнял шапку и осмотрелся – темнота снаружи оказалась не такой плотной. В хламе угадывались кучи деталей марионеток, маленьких одёжек, запутанных ниток. Джека почему-то пробрала дрожь. Он оглянулся. В одной стороне темнота серела. Джек натянул шапку на лицо до самой шеи и пошёл в ту сторону. Деревянный и пластиковый хлам предательски скрипел и трещал под его кедами.
Чем дольше он шёл, тем меньше становились кучки хлама, тем реже мимо него пробегали процессии кукол. Джек то и дело терял ориентир – свет растворялся в пыльных сумерках этого места. Каждый раз Джек останавливался и терпеливо всматривался в темноту, снова находил, где она редеет и шёл туда.
Постепенно свет становился ярче, пока, наконец, Джек не увидел его источник: большая, в человеческий рост банка, будто бы покрытая серебром. Серебро слабо светилось во мраке. Сердце Джека застучало чаще. Он подбежал к банке, постучал по гладкой зеркальной поверхности, в которой он не отражался, прижался к стеклу ухом. В банке слышно было какое-то движение.
– Гришка, – шёпотом позвал Джек, стараясь проникнуть взглядом сквозь зеркальное покрытие.
– Кто здесь? – спросили из банки. Джека не смутило, что голос был взрослый. Он был смутно знаком ему. Джек оглянулся в поисках палки или камня, которым он мог бы разбить стекло, хотя он не был уверен, что это ему так просто удастся. Он нашёл обломок камня и, полный решимости, устремился к банке. И тут он увидел в зеркальной поверхности банке странное отражение – искажённо банка показывала Джеку больничную палату, где лежал оплетённый трубочками и проводками пациент. Джек узнал себя. Шапочки на голове у отражения не было. Джек выронил камень и прикоснулся к зеркалу. Отражение не двигалось.
– Теперь я тебя вижу, – сказали из банки. – Чего ты хочешь?
– Освободить тебя, – неуверенно ответил Джек, не отрывая взгляда от больничной койки. Ведь он закрыл дверь рождения. Почему же опять... Опять эта палата? Он убил себя во младенчестве... Но откуда опять она?
– Разве ты свободнее меня? – удивились в банке.
– Конечно! – с жаром ответил Джек. Разговор ему не нравился. Он не был готов к такому обороту дел. – Сам что ли не видишь?
– Вот именно, что вижу, – равнодушно ответили ему.
-- Я тебе покажу, – пообещал Джек и снова подобрал камень. Он размахнулся и запустил его в самый центр отражения. Камень беспрепятственно прошёл сквозь стекло.
– Эй! – обиженно крикнули из банки. – Ты чего кидаешься?
– Почему я тогда не могу пройти? – пробормотал Джек, снова подходя к банке и ощупывая стекло.
– А ты можешь оттуда выйти? – спросил Джек Гришку.
– Куда выйти?
Джек безнадёжно постучал по зеркалу. Он понятия не имел, что делать. В тетради не было записей на этот счёт, но Джек всё равно сел спиной к банке, прислонившись к стеклу, достал записи и принялся перечитывать их. «Ищи, ищи, думай, думай» – бромотал он вполголоса. Что же такое эта банка? Зеркало-ловушка? Односторонний портал? Может, попросить желание у джина? Ему показалось, что воздух чулана сгустился, стал ещё душнее. Джек пролистал на то место, где были записи о тенях и ловушках для них. «Чтобы переместить тень из мира в мир, нужно материальное тело».  Джек обернулся и снова увидел тело на больничной койке. Ведь может быть, она ещё жива? Может же присниться ей сон на самой границе жизни и смерти, длиной в секунду? Джек уставился на неподвижное тело. Он чувствовал безотчётную неприязнь к этой больной, никчёмной кукле. «Спи, – мысленно взмолился он. – Спи, спи. Пусть тебе приснится Гришка». В следующее мгновение кровать опустела. Джек уткнулся лбом в стекло и приготовился ждать.

10.4

У Артёма были свои методы перемещения, никак не касающиеся Коридора. Прутик говорила, что это «полная тупость», когда корректор перемещается не тенью, а целиком, вместе с телом. Плевака добавляла, что это огромная редкость и в чём-то удача: цельный корректор имеет больше преимуществ, чем расщёплённый. Артём – уникум. В Жертвенник Артёму удалось попасть не сразу. Поля обречённо перемещался следом за ним.
Из всей вашей партии, Артём Павлович, вы и эта девочка, Лилия Мун, вызываете у меня наибольшую тревогу.
– Ой, заткнись, – просил Артём. – Я хоть и мечтал о джинне, но даже не думал, что ты такой бесполезный. Даже душу вернуть Гришке не можешь.
– Душами мы не заведуем, – виновато ответил Поля. – Послушайте, вы с Лилией уязвимы более прочих...
– Хрена с два я уязвим, – взвился Артём. – Ты офонарел что ли?! Я вечно их жопы спасаю, щас вот Гришкину.
– Ваша сила делает вас ещё более уязвимым, – поднял руки ладонями вперёд Поля. – Я бы не стал на вашем месте использовать чужую душу. Это... ээээ... не этично.
Артём фыркнул:
– Поля, что ты несёшь? Какая в жопу этика? Тут пацана спасать надо. Этика, мля. Так, я пошёл, не тащись за мной в Жертвенник, не путайся под рассчётами.
– Простая этика, – сказал в пустоту Поля. – Та самая, которая предохраняет от ужасных последствий.
Рассчёты для Жертвенника были на самом деле сложными. И делать их нужно было экстремально быстро. С Артёма на экзаменах столько потов не сходило, как сейчас. И всё же он верно высчитал все координаты, аккуратно обошёл все подводные камни, пространственные и временные ловушки, искажения и парадоксы.
В Жертвеннике он возник сразу перед группой искривлённых деревьев. Тяжесть вдавила его в мягкую землю. В лицо пахнуло жарой, Артём взмок, рубашка тут же прилипла к спине. Пахло кровью. Высоко в небе стояло багровое солнце.
– Корректор, – скрипнуло ближайшее дерево. Артём различил в его коре уродливое маленькое лицо. Из другого дерева выступал наполовину вросший в него человек. Глаза его были закрыты, лицо напряжённое и бледное. Артёму показалось, тому очень больно. Но спасать его Артём не собирался. Он с усилием отвёл взгляд. Чуть в стороне возвышалось изящное тонкое деревце с серебряной сияющей корой.
– Корректор, корректор, – буркнул Артём и шагнул к деревцу. – Мне нужно то, что в этом дереве.
– Мы можем принять жертву, – скрипнуло дерево. – Отдай нам то, что у тебя есть. Пожертвуй.
-- Прямо как на паперти, – усмехнулся Артём. – Ну есть у меня тут пожертвовать, ага. Типа.
Он при этом чувствовал себя конченым обманщиком, ибо жертва для него вроде как никакой жертвой и не была. Он достал из кармана коробок.
-- Жертва принята, – скрипнули деревья. Серебристый росток вмиг почернел и протянул ветки к ладони Артёма. Из-под земли вылез кривой, чёрный корень с зажатым сияющим шариком. Артёму стало интересно, на что похожа душа в коробке, но времени выяснять уже не было. Корень уронил шарик Артёму на ладонь. Шарик оказался невесомым и тёплым, как солнечный зайчик. Коробок исчез в земле вместе с корнем. Деревце как-то счахло и побурело. Видно, подменная душа оказалась не особо мощной.
Артём отвернулся от деревьев и начал восстанавливать в уме формулы для возврата, слегка удивляясь, что всё вышло так гладко. Но он рано обрадовался – координаты поменялись.
– Что за хрень, – пробормотал Артём. Судя по данным, это место словно приклеилось к нему, связало его координаты со своими. И продолжало связывать. Иными словами – он врастал в землю этого места. Оно явно собиралось превратить его в дерево. Артём ругнулся.
– Жертвуй, чтобы уйти, – злорадно скрипнуло за спиной.
– Вот уж хер вам, – процедил Артём сквозь сжатые зубы и закрыл глаза. Он обязан найти выход и он его найдёт. На мгновение промелькнула мысль потратить желание джина. Но, во-первых, джин был неизвестно, где, во-вторых, это было позорно для Артёма. И он принялся разматывать клубок координатной сети Жертвенника. Таких сложных задач он ещё не видел. Но это место, как всякое другое, с чего-то начиналось. И значит, из него можно было выйти. Формулы и координаты Артём теперь видел прямо в пространстве. Серебристая, дрожащая цепь значков, цифр, ломаных линий легла перед ним, уходя сразу в несколько измерений, гораздо больше, чем в три. Мир Жертвенника был невероятно... концентрированным, плотным. Пространство и время изгибалось в нём под немыслимыми углами, создавая воронки и заводи, где время стояло или неслось с головокружительной быстротой в обратную сторону. Одной из таких Артём воспользовался, подтянув к себе. Тут же земля перестала втягивать его в себя, ноги перестали скрючиваться в корни. Артём выиграл время. Всё пространство Жертвенника было настроено на то, чтобы впустить в себя, но не выпустить обратно. Жертвенник пытался встроить всё в свою ткань. Больше всего этот мир напоминал Артёму росянку – такой же маленький и смертоносный. А он и правда был очень маленький, хотя и ёмкий – вся вселенная едва ли занимала треть крупного города Земли. Но если распутать его пространство, распрямить – пожалуй, растянулся бы на несколько вселенных. Артём нащупал первую координатную точку и прыгнул как можно дальше от центра мира. Пространство изогнулось, точка вернулась к центру. Далеко Артём не ушёл. Последовала быстрая и ожесточённая череда прыжков – Артём прыгал по точкам, а точки – по пространству. Но Артём оказался быстрее. Мир этот не привык к подобному взаимодействию. В глазах у Артёма начало темнеть, формулы сливались в серебристую круговерть, пот лил ручьями. Душа Гришки усложняла расчёты. И всё же он смог прорваться на координаты точки, максимально приближенной к краю мира и таки выдрался из цепких объятий Жертвенника, не принося Жертвы. Сначала Артём решил, что он уничтожил этот мир подобным нарушением его законов. Но Жертвенник устоял. Или, возможно, его кто-то поддержал извне.
Артём прыгнул домой и обессиленно упал на диван. Немедленно в кресле материализовался Поля. Выражение его глазок за очками было непроницаемым.
– Получилось, – не без небрежной гордости сказал он Поле. Артём осторожно разжал руку, в которой всё это время держал душу Гришки. – Чё делать-то теперь с ним? – спросил он.
– Вернуть Григорию, разумеется, – ответил Поля суховато.
– Что, опять мне? – обречённо уточнил Артём.
– Вам, Артём Павлович, покой лишь только снится.
– Ты прям кладезь ценных мыслей сегодня, – бросил Артём и встал, чтобы взять на кухне банку и переложить туда Гришкину душу. Он поставил банку с душой на стол и уселся на табурет рядом. По-хорошему нужно было прямо сейчас рассчитать всё и вернуть душу. Это было легче, чем вынуть. Но Артём так устал, что даже мысли о расчётах вызывали тошноту. Он зевнул, не сводя глаз с банки. Джин в свою очередь не сводил глаз с Артёма.
– Чё уставился? – буркнул Артём, бросив косой взгляд на Полю. Тот уткнулся в газету. Кузьма Василич принялся с мурчанием обтирать бока о ноги Артёма, очевидно, захотел есть. Артём со вздохом поднялся и полез в холодильник за кошачьими консервами. Пока он открывал банку и наваливал обезумевшему от счастья коту еды, он вдруг понял, что дело совсем не в усталости. Тут что-то другое, смутное, неуловимое. Что-то приятное было в том, чтобы владеть чьей-то душой. Настолько приятное, что её не хотелось отдавать хозяину.
– Слышь, Поль, – задумчиво проговорил Артём и потянулся за чайником. – А нафига вообще нужна эта душа?
– Вы же видели, Артём Павлович, что бывает с тенью без души, – прохладно напомнил Джин. – А с телом без тени.
– Да я не про то, – поморщился Артём. – В смысле, зачем души игрокам? Они ж их собирают, да?
– Душа – это концентрированная божественная сила, – сухо пояснил Поля, глядя в газету. – Скорее всего, вам удалось победить Жертвенник именно потому, что с вами была дополнительная душа. Кстати, она принадлежит Пятому. Очень могущественная душа.
– Третий, Второй, – буркнул Артём. – Занимательная математика, мля.
– Пятый, – джин задумался. – Это как... Ээээ... Лель, Аполлон, Солнце.
– А я кто? – хмыкнул Артём.
– Марс, разумеется.
– Да щас, я видел, мой игрок – баба.
– Ничего удивительного, – пожал круглыми плечами Поля. – Игрокам свойственно придавать своим игрушкам те черты, которые им нравятся. А им нравится то, чем они сами не владеют. Ваша душа принадлежит Седьмой, Марсу.
– Во имя Луны, – подытожил Артём. Он заварил себе кофе и вернулся к созерцанию банки.
– Ну а вот допустим, соберу я... Много таких душ. И чё тогда?
– Погибнете, – ровно сообщил Поля. – Человеку не под силу справиться с этим. Экий вы, Артём Павлович, Чичиков.
– Я ж бог, – возразил Артём и отхлебнул кофе.
– Вы будете богом в том мире, который создадите, а здесь вы чуть более могущественный человек.
Джин опустил газету и теперь смотрел прямо на Артёма своими маленькими глазками, в которых клубилось пламя. Артём разозлился, почувствовав его пренебрежение.
– Если у вас проснулась тяга к накопительству душ, юноша, – мрачно продолжил джин, -- рано или поздно кривая выведет вас ко Второму. На этом всё и закончится.
– Ещё посмотрим, – упрямо сказал Артём и залпом допил кофе. – Ладно, эту душу всяко придётся вернуть, без неё мир не склеишь.
Он вымыл чашку и принялся за расчёты. Вернуть душу оказалось поразительно легко, гораздо легче, чем вынуть. Закончив дело в три минуты, он набил смс Гришке и Ленке: «Я всё исправил». С сожалением посмотрел на опустевшую банку на столе.

Эмили, а что за две очевидные причины?