9.6
Тёма так ломал голову над своими незагаданными желаниями и волнениями о Локки, что полностью выпал из жизни, звонил только маме, но в гости не приезжал. Лёня безмолвно подхватил все дела по гаражу, потому что предыдущие Лёнины загулы закрывал Тёма. Из колеи его не выбило даже появление зазеркального брата Сашки. Джин и Локки заслонил всё прочее. И пока Локки был в больнице, джин являлся наиболее актуальной проблемой.
– Нахрена ты мне нужен, если толку с тебя никакого, – злобно цедил он Поле, меряя шагами квартиру.
Поля скромно молчал, хмуря брови над газетой.
– Ты понимаешь, что я не могу таскать тебя на пары?
Поля скорбно вздохнул и перевернул страницу.
– Романа Егоровича выписали, – как бы между прочим заметил он и трубно высморкался в рукав.
Тёма переключился после этой новости. Он ведь ни разу не побывал у Локки после того раза. И сейчас – нужно бы сходить к другу, но а как он воспримет? Что он там вообще себе надумал за эти дни?
Его сомнения развеял телефонный звонок. По голосу Локки был вроде бы прежним, а вроде бы и не совсем. В любом случае, Артём решил, что две головы – лучше и пора уже расправляться с желаниями. И отвлечь Локки от скорбных мыслей.
Когда Тёма перенёсся к Локки, Ленки дома не было. Наверняка торчала на крыше со своими малохольными. Локки сидел на диване и расслабленно бренькал по расстроенным струнам своей старой гитары. Взгляд Тёмы сразу же омрачился: Локки был потухшим, как там, в больнице. Поля деловито прошаркал в своё любимое кресло.
– Нужна помощь, – решил Тёма сразу брать быка за рога, не вдаваясь в сопли.
Локки удивлённо посмотрел на него.
– Желания, – объяснил Тёма. – Нужно их уже загадать.
– Чего торопиться-то? – вяло спросил Локки, откладывая гитару и протягивая Артёму руку для пожатия. – У него срока годности нет. Нет же, Поль?
Поля отрицательно помотал головой.
– Мне его с собой таскать везде приходится, – тоскливо признался Тёма. – Через две недели уже на работу, как я его на пары попру?
– Поля, – проникновенно, хотя и по-прежнему вяловато, начал Локки. – Ты должен сам решить эту проблему. Почему твой владелец страдает? И без всякого там в счёт желания.
Поля надулся.
– Это вам только так кажется, Роман Егорович, что в банке посидеть мне – плёвое дело, а ведь я вообще может только и существую, что вне банки. Я, может быть и света белого боле не увижу после третьего желания. А вы говорите – решить проблему.
Поля горестно нахохлился, кот усердно обтёрся об него сначала одним, потом другим серым боком.
– Да отпущу ж я тебя, – нетерпеливо напомнил Тёма. – Третье желание и на все четыре стороны.
Джин протёр очёчки и ухмыльнулся. Нехорошо так:
– Долго ли мне будет той свободы, после того, как вы создадите новый мир?
– Так тебе какая разница? – поразился Тёма. Локки более-менее заинтересованно посмотрел на джина:
– Чо такого-то?
Джин скорбно вздохнул.
– Когда вы создадите новый мир, этот, естественно, исчезнет... На борту останутся только приглашённые.
– Так мы тебя пригласим...
Джин покачал головой.
– Это не сработает, как не сработала попытка поменять мои координаты во времени-пространстве против моей воли... Не всех можно пригласить, и я говорю не только о таких как я, но и о людях.
– Во дела, – рассеянно сказал Тёма, пока не зная, как реагировать на сказанное.
– Чо, все умрут? – уточнил Локки. – Конец света?
– Не все, – покачал головой Поля. – Только те, кого вы не пригласите.
– Не звучит особенно страшно, – заметил Локки, переглянувшись с Тёмой.
– Для людей – да, – подтвердил джин, протирая очки концом юбки. – Это мы являемся неотъемлемой частью мира, как звёзды, земля и энергия атома... И тому подобное... Поэтому вас и пытаются остановить.
– Кто? – хором спросили Локки и Тёма.
– Такие как я, разумеется, – ответил Поля с тенью раздражения. – Особенно этот... как вы его? Чернобог? Аид? Люцифер? Всё равно.
– Фига се, – рассмеялся Локки. – Аж Люцифер.
Тёма продолжал пребывать в растерянности, хмурился, потирал запястья и бурчал:
– Копец вписались, блин. А ты-то чего нас не пытаешься остановить?
– Я твой раб и раб сосуда, – напомнил джин. – Я не могу причинить вред хозяину.
– То есть, когда я тебя освобожу, ты нас того? – с сомнением уточнил Тёма.
– Не думаю, ведь если вас не будет, будет этот... Второй, Чернобог, Хорст, Хвор, Хромый, Чёрт... А наш народ с ним не ладит. И он нас не любит.
– До начала времён, – внезапно заговорил джин тягучим голосом, погружавшим слушателей транс, – существовало двое их и оба были противонаправлены и оба не могли расстаться, ибо ещё раньше их существовал закон, который вынуждал притягиваться их. И в одном было женское начало, в другом – мужское; один был творец, другой был игрок; один хотел окружить себя себе подобными, другой – игрушками. Им было скучно, ибо закон говорил, что стоять на месте значит не быть, а скука заставляла их действовать. Они совокупились и породили ещё семерых. Тогда Первый сотворил дивную игру, которая не имела конца и края и могла приносить истинное удовлетворение любому, играющему в неё, придумал ей правила. А Второй сумел смастерить для неё декорации и куклы, наполнил её содержанием и придал ей форму. Ибо Первый всегда извлекал из небытия, а Второй всегда воплощал. Игра велась на множестве полей, но принцип оставался один и тот же в каждом. Тогда Девятеро предались игре, и Первый был ведущим. Но Второму быстро наскучила игра и он начал создавать свою прямо внутри игры Первого и подбивать других игроков играть по его плану. Тогда Первый рассердился и прогнал Второго из игры и сам пришёл в игру на его роли и одновременно был водой. Но так как трудно сразу и водить игру и играть, те роли, которые принял Первый никогда не могли сравниться с остальными и выглядели пустыми.
Когда Первый выгонял Второго, тот так топал ногами от обиды, что с тех пор ходит хромый. Когда он смог снова подобраться к игре исподтишка, он сделал так, что Семеро потерялись в ролях и забыли, кто они и кто из них кто. Они бесконечно попадали из игры в игру и вечно искали друг друга, не зная, кого ищут и что уже обрели или только что потеряли. Первый разозлился и отправился искать средство поправить игру и вернуть Семерых, и создал себе приспособления, которые должны были помогать ему, но Второй чинил ему помехи и крал у него приспособления и настраивал на помощь себе, с тех пор они воевали. Только роли Первого помнили, кто они и кто он, но Первый не давал им воли, не играя, и они не смогли никому ничего рассказать. Потом Первый впал в глубокий сон от горя и скуки и приспособления его растерялись, а и приспособления Второго возрадовались. Но во сне своём Первый хитростью отправился в очередную игру Второго, где Второй водил, чтобы там разыскать Семерых и воссоединиться. Второй же узнал о том и установил такие правила, чтобы вовек Первому единому в игре Семерых не найти. И был Второй помехой уже четыре по четыре раза и четыре по четыре раза преуспел. Преуспеет и в этот...
– Ты сейчас что-дибудь говорил? – спросил Локки сонным голосом и шмыгнул носом. Пиво из бутылки лилось на пол.
– Не, я молчал, – ответил Тёма, отряхиваясь от раздумий. – Я вроде как залип.
– Оттого мир ваш печальное место, что вы ни сами себя не запоминаете, ни своих любимых, – басом закончил джин, протирая краем юбки очки. – А Водящий ваш жестокосерд.
– А, это не снилось, – пробурчал Тёма и поискал взглядом, куда бы плюнуть, но не нашёл. – Не для моих мозгов эта сраная мистика.
Локки передёрнулся.
– Мрачняк какой, – невесело хмыкнул он. – Сантабарбара.
Джин молча смотрел на них сквозь не ставшие чище стёкла очков и взгляд его прочитать было трудно.
– Мрачняк как раз в твоём новом стиле, – не удержался Артём.
Локки с удивлением и, Артёму показалось, с готовностью, поднял на него взгляд и как-то сладко ухмыльнулся:
– Ну давай, – предложил он, – поучи меня жизнестойкости. Покажи мне видео, где инвалиды счастливо живут с одним пальцем на теле, ага. – Локки повысил голос: – Срать я на это хотел, понял?! Если я тебе таким не нужен, просто проваливай! А я тебе, конечно, не нужен. Я такой никому не нужен.
– Харе истерить, – попросил Артём, опешивший от такой реакции. – Ты чё как баба-то? И не путай меня со своими предками. Я своих людей не кидаю.
Локки замолчал и горько усмехнулся:
– Это ты сейчас так говоришь, просто не всё про меня знаешь...
Однако, Тёме показалось, он сам смутился своего поведения.
К счастью, в этот момент В дверь позвонили. За дверью оказалась угрюмая Лиличка с мольбертом подмышкой.
– Привет, Егорыч, – сказала она Локки с любопытством, цепко оглядывая его физиономию и фигуру Тёмы. – С выпиской. Я на занятия.
– На крышу, – отрывисто бросил Локки.
Лиличка, бросив на них прощальный взгляд и не сказав больше ни слова, развернулась и пошла вверх по лестнице.
– Ну раз не знаю, так и не делай так, чтобы я знал, – встретил его из прихожей Тёма глубокой мыслью. Идея о том, что он что-то не знает о Локки будила в нём смутное беспокойство. И он вовсе не хотел, чтобы ещё что-то мешало ему воспринимать Локки другом.
-- Слушай, а давай загадаем желание, чтобы ты выздоровел. Поля? Выполняй, пусть Локки будет снова здоров.
Но Поля только странно вздохнул и потупился.
– Видите ли, Артём Павлович, у Романа Георгиевича болезнь божественная, я над ней власти не имею... Ему Игрок сосватал, увы.
Локки только покачал головой (совсем как Ленка) и начал было:
– Не зови меня Георгиевичем, хотя бы Егорычем...
Но тут его прервал второй звонок, более настойчивый и нетерпеливый, чем первый.
– Ёп вашу мать, проходной двор, – пробормотал Локки, возвращаясь в прихожую.
На этот раз на пороге стоял Гришка.
– На крышу, камрад, – сходу, вместо приветствия, заявил Локки, оглядывая смутно знакомого пацана, постарше Гришки, которого он зачем-то притащил с собой. – Это ещё кто?
– Это – Вадик, – сообщил Гришка и лицо его просияло. В прихожую вышел и Тёма. Воззорился на Вадика с немым вопросом.
Гришка между тем говорил:
– Как ты думаешь, Ленка не будет против, если я возьму Вадика с собой на рисование? Ему совсем скучно будет одному.
– Эээээ... Думаю, не будет, – промямлил Локки, не понимая, чем его смущает этот Вадик. Он ему кого-то напоминал. Вадик смотрел на Локки прямо и с явным, но непонятным Локки, презрением. У Тёмы брови полезли на лоб и он принялся незаметно тыкать Локки пальцем в рёбра.
Гришка, получив желаемый ответ, радостно усвистел наверх, прихватив с собой странного Вадика.
– Ты врубился, что он на тебя копец как похож? – наконец, заговорил Тёма, когда за пацанами закрылась дверь.
Локки хмуро пожал плечами:
– Ты гонишь. Поля, ты его видел? Он на меня похож?
– Не могу знать, Роман Георгиевич, – Поля читал методичку по физической культуре младших классов. – Не рассмотрел.
– Я тебе говорю, – возбуждённо прошипел Тёма. – Встряхнись, блин. Пойдём, посмотрим, что там на крыше творится, он всё равно какой-то мутный, этот Вадик. Откуда мелкий его только притащил?
– Ты такой активный, – меланхолично заметил Локки, нехотя влезая в кеды. – А мне, между прочим, показан покой.
Артёму на мгновение показалось, что прежний Локки вернулся.