Зайчики к Ленке и Локки ушли

1.1.2
Брат и сестра

Этот город, залитый свежим и ярким апрельским солнцем так и просился на открытку. Фотографировать Ленка не любила, зато была страстной рисовальщицей. Художницей она избегала называть себя даже в мыслях. Ленка бегло зарисовывала в блокнот вид с моста на Правый Берег, то и дело поправляя длинный шарф, который постоянно разматывался и мешал. Карандаш танцевал по бумаге. Когда Ленка рисовала, то забывала обо всём — даже сутулиться. А сутулиться при своём росте и комплекции Ленка считала обязательным.
— Опять этот шарф нацепила? — раздался голос над её плечом. — Ну не идёт рыжим бордовый, художник, ёлки.
Замечание про любимый Ленкин шарф, что ей подарила мама, было дежурным и ответа не требовало. Ленка закончила набросок, не торопясь, убрала блокнот в сумку и только тогда повернулась к критиковавшему. Смуглый парень в красной кепке ждал, сияя улыбкой.
— Привет, — сказала ему Ленка: — Ты родителям звонил?
— Нет, а ты? — и он улыбнулся ещё шире. Улыбался он белозубо и беспечно, как человек, который никогда и ни в чём не знал нужды. Парень небрежно поддевал новый по виду скейт носком красных кедов.
— Звонила, — сказала Ленка и уткнула палец в скейт. — Локки, ты зачем ещё и это купил?
— Захотелось, — проникновенно объяснил Локки. — Самокат надоел.
— За неделю?!
— Что, родители денег не прислали разве?
— Прислали, — холодно ответила Ленка. — Мог бы и позвонить, сегодня у них годовщина.
— Годовщина отъезда? — невинным тоном уточнил Локки и попробовал с прыжка перевернуть скейт. Не вышло. Локки не расстроился.
— Годовщина свадьбы.
— Слушай, я их дни рождения никогда не помнил, а ты мне про годовщину. Пойдём куда-нибудь, систер, запарило стоять.
— Пойдём в Петрохолод, — предложила Ленка, — Мороженного хочу до смерти. Там сегодня привоз — сортов двадцать застанем.
Не дожидаясь согласия, Ленка отправилась через мост размашистым "мужским" шагом. Локки лениво покатил рядом с ней, после нескольких неловких толчков, вполне освоив новый транспорт.
— Я сказала им, что ты перевёлся в пед, — бросив на брата быстрый взгляд сказала Ленка.
— Я два года назад перевёлся, — хмыкнул Локки.
— А я сейчас сказала. По-моему, они не расстроились.
— Крест на мне поставили.
— Глупости.
— Не спорь со старшими!
Ленка вздохнула. Локки хоть и был старше её, ему по всем признакам больше шло быть младшим братом — любимчик родителей, безответственный балбес. И ростом он был ниже Ленки! Отец, лучший хирург города, мечтал, что сын пойдёт по его стопам, и Локки даже поступил в медколледж, отучился там ровно семестр. Он втихую перевёлся в пединститут, как только родители уехали в Штаты. Отца пригласили на работу. Уговор в семье был такой, что дети доучатся в России, отец считал местное образование лучшим в мире. Ленка, хотя от неё никто ничего не ждал, тоже пошла на медицинский, задавив в себе мечту о художке. Художка — это слишком... Несерьёзно. Иногда она удивлялась, как у одних родителей появились такие непохожие друг на друга дети — ни внешне, ни по характеру, ничего общего между ней и Локки не было. Впрочем, они всегда прекрасно ладили.
День стоял вопиюще солнечный — первый солнечный день после целого месяца дождей. Только весной солнце способно сиять с такой оголтелой яростью, окупая избытком света недостаток жара.
В лужах бесились солнечные зайчики, Локки и Ленка наступали им на уши. Зайчики не обижались. Город был залит солнцем, дышать было немного страшно — страшно впускать в себя слишком пьяный воздух и слишком яркий блеск апреля.
Ленка то и дело останавливалась, чтобы зарисовать дом, а то и просто мусорную урну. Локки терпеливо пережидал эти остановки, тратя время на не особо старательные отработки простейших трюков с доской.
Гулять раз в неделю вместе было их нерушимой с детства традицией. Если знать, какими маршрутами идти, в городе до любого места окажется рукой подать. Так что у подворотни, где находился тот самый ларёк, они оказались скоро, несмотря на частые остановки. Ленку охватил очередной приступ рисования, и Локки решил её не дожидаться, а купить всё сам. Вкусы сестры ему были прекрасно известны.
Когда Локки подъезжал к ларьку, он заметил бритых крепких ребят, которые топтались у стены ближайшего дома. Локки, по природе человек любопытный, вытянул шею. Одно бритое дарование что-то вдохновенно малевало на стене при помощи баллончика с краской. Локки прищурился, соскочил с доски и скрылся в ларьке.
Когда он вынырнул из ларька, запихивая в рюкзак четыре увесистых брикета мороженного и две бутылки пива, бритые всё ещё не закончили творчество. Художник от усердия сопел так, что слышно было на весь двор.
Локки неторопливо оттолкнулся и поехал мимо. Бритое дарование отошло от стены, Локки покосился на новую, кривую, но полную праведного патриотизма, надпись: "Спасай, Русь - ебош хачей!"... "Суки, — подумал Локки, который вполне относился к «хачам» — мать с отцом были из Грузии родом. — "Русь" поди вместо "России" написали, потому что не знают, как оно правильно пишется. И глагол во втором лице — с мягким знаком..." Он остановился и соскочил с доски:
— Пацаны, — позвал он, улыбаясь во весь двор. — Пацаны, а чё вы коричневым по оранжевому пишете, не видно ж нифига.
Лысые обернулись. Их было человек шесть.
— Чо есть, тем и пишем, — высказался мелкий и чернявый, который по всем параметрам от арийцев был дальше, чем Локки.
— А у меня чёрная есть, — ещё шире улыбнулся Локки и полез в рюкзак. — Надо?
У Локки в рюкзаке всегда много чего было — карабины, верёвки, краска, бумага, бутылки с водой, открывашки, ножи, отвёртки и то, что он называл «штуками». Одну «штуку», когда-то бывшую баллончиком чёрной краски, он и вынул из рюкзака и кинул в руки мелкому. Тот поймал. Бритые смотрели на него туповато, явно не понимая, как реагировать на краснокепочного пижона, который был так добр, что отвалил им баллончик краски. Локки не стал дожидаться продолжения настенной росписи, он с силой оттолкнулся, чтобы набрать скорость и выехать на улицу, к Ленке. Но не рассчитал, что со скейтом управлялся пока плохо — тот прыгнул на трещине, и Локки рухнул носом в асфальт, едва успев выставить перед собой руки. За спиной раздался громкий хлопок и дружный перемат — баллончик взорвался после первого нажатия и забрызгал чёрным и надпись и всех бритых борцов с иммигрантами. Потом он услышал топот нескольких пар ног.
Когда Локки приоткрыл глаза, он увидел грязные берцы у самого своего лица. Локки покосился вдоль плоскости — только с одной стороны стояло ещё две пары.
— Пиздец тебе, падла, — пообещали ему.
Локки крайне редко встревал в драки, ему сходило с рук почти всё и всегда. Иногда людям просто не приходило в голову его бить, но чаще — его просто не могли поймать. Как ни редки были драки в его жизни, инстинкт, за миг до удара, заставил его прикрыть голову руками и сжаться. Метили в лицо... Били его недолго, но сильно, со злостью.
Спас Локки кряжистый мужик в полицейской форме, который вышел из подъезда за руку с четырёхлетним сыном и, рявкнул по-армейски на весь двор: "Ну-ка разошлись, ублюдки". Лысых в момент как ветром сдуло. Полицейский приостановился было, с сомнением глядя на корчащегося Локки, но тут во двор вбежала Ленка и бросилась к пострадавшему. Мужчина с чувством выполненного долга пошёл дальше. Сынишка его с живым интересом крутил головой, оборачиваясь на побитого Локки, пока они с отцом не скрылись за аркой.
Через несколько минут Локки сидел на поребрике, а Ленка поливала его перекисью, которую ей выделила сердобольная продавщица из ларька. Он стояла у входа, смотрела на них и охала. Шарф у Ленки совсем размотался, губы подрагивали, блокнот валялся рядом на земле.
— Ты что, совсем дурной? — со слезами в голосе интересовалась она, — Их же человек пять было... Они же тебя убить могли...
— Не рассчитал, — глухо говорил Локки, пытаясь улыбнуться: из разбитых губ тут же начинала течь кровь.
— Дурак, — продолжала Ленка, начиная уже явственно всхлипывать. — Пойдём в травму. Вруг что-то сломали.
— Да ну, — фыркнул Локки, — не сломали. Доску спёрли. Пидоры... Пойдём домой, нафиг, я нагулялся.
Он подобрал рюкзак, стараясь не смотреть на Ленку.
— Пиво, что характерно цело, — заметил он.
Ленка тяжело вздохнула, прикусила губу и вытерла шарфом слёзы. Спорить не стала, помогла Локки встать, и они тихонько пошли в сторону дома. Локки немного хромал, но в остальном, не считая синяков и разбитого рта, был цел.
Метров за сто от дома Локки замедлил шаг, а потом и совсем остановился, ткнул пальцем вперёд и вверх.
— Зацени, на крыше кто-то болтается.
Ленка посмотрела, куда он указал: в самом деле, на их крыше кто-то был.
— Ну и что, — неуверенно сказала она. — Мало ли? Ремонтники какие-нибудь, снег чистят.
— Какой снег, всё смыло давно, — отмахнулся Локки. Он просто впился взглядом в фигуру на крыше. — Стоит, не шевелится даже. И одет как-то странно.
Ленка присмотрелась и фыркнула:
— Тебе все странные, кто приличную одежду носит.
— Чего ему в деловом костюме на крыше делать?
Ленка замялась.
— Д-думаешь, самоубийца? — тихонько спросила она.
— Снайпер он или суицидник, а крыша наша и проверить нужно, — решительно заявил Локки и, прихрамывая, зашагал к дому с удвоенной скоростью. Ленка поспешила следом.

Дык можно хоть как! Я умираю, как после корректуры трех человек все равно остаются косяки.

Эмили, rockatansky, а не припахать ли мне дев к редактуре? 

Я не ставлю цель повествовать с позиции всевидящего автора, у меня всегда фокал на ком-то из Богов.

1.1.3
Митькина Крыша

Митька как обычно стоял у края своей любимой крыши, залитой вечерним апрельским солнцем. За его спиной развевалось нечто похожее на скопление длинных рваных тряпок чёрного, бурого и багрового цветов. Митьку нисколько не беспокоило, что кто-то может его заметить. По своему опыту Митька знал — его никогда не видели. Отсюда он мог сколько угодно созерцать город. Заниматься этим можно было бесконечно. Но как раз сегодня его нагло отвлекли от любимого дела.
За спиной кто-то деликатно кашлянул и довольно высоким мальчишечьим голосом, прерывающимся от волнения, сказал:
- Эм... Ну ...Привет.
Митька последовательно изумился, возмутился и даже рассердился. На объекты, сумевшие вызвать столько бурных и разных эмоций за такой короткий срок, внимание обращать было просто опасно. Так что Митька решил пока не оборачиваться и никак не показывать, что заметил незваного гостя: авось, тот как-нибудь сам смутится и рассосётся.
Но гость рассасываться не собирался. Он вздохнул и зашуршал курткой, по всей видимости, топчась на месте.
— Ты же Митя, да?
Это было уже слишком.
— А ты кто такой и что здесь забыл? — бросил Митька недовольным голосом, подавляя в себе желание обернуться.
— А я — Джек, Женя то есть, но ты меня зови Джеком, — сбивчиво и обрадованно заговорил парнишка. — У меня для тебя отличная новость!
— Неужели я выиграл миллион денег? — язвительно поинтересовалась спина Митьки.
— Не, лучше! Ты — Бог, — восторженно объявил парнишка по имени Джек. Тут Митька уже не выдержал. Обернулся. Прямо перед ним стоял невысокий щуплый пацан лет четырнадцати-пятнадцати, болезненного вида. На голове, натянутая чуть не до носа, красовалась полосатая оранжево-зелёная шапка. Парнишка Митьке был совершенно не знаком. Знакомым было только одиночество, которым от пацана разило за версту. Митька такие вещи чувствовал.
— Что за бред ты несёшь и откуда ты меня знаешь? — с брезгливой жалостью поинтересовался Митька.
— Я тебя не знаю, — с готовностью пояснил Джек. — Я знаю только твоё имя. И что ты — бог.
— Завязывай, — раздражённо отрезал Митька, — Иди, поиграй с другими детьми.
— Игру не выбирают, — заявил Джек и странно прищурился. Митька вздрогнул — настолько у Джека при этом изменилось лицо. «Пожалуй, он всё-таки мой ровесник» — всплыло в голове. Митька снова растерялся.
— Пока нам семнадцать — мы Боги, — продолжил тем временем странный парнишка.
— Ну вот и отстань от меня, — с облегчением сказал Митька, — мне девятнадцать, и я … — тут он замялся, — я — Демон, понял?
Джек рассмеялся.
— Да это ничего не значит. Считай, что демон — это порода, а Бог — должность... А про возраст. Тебе же было ровно семнадцать тогда...
— Когда «тогда»? — с вызовом перебил Митька.
— Когда ты стал «демоном», — спокойно пояснил Джек и исподлобья глянул на Митьку.
Тот вздрогнул. Рука помимо воли потянулась к груди, как будто к нательному крестику.
— Ладно, — миролюбиво продолжил Джек, — я тебе мешать не буду. Другие всё равно ещё не собрались. Я тут подожду.
— Чего?! Какие ещё — «другие»?! — вскинулся Митька.
В этот момент из чердачного проёма вылезли на крышу парень с расквашенной физиономией и в красной кепке и рыжеволосая крупная девушка.
— Здоров, пацаны, — деловито, с места в карьер припустил парень, слишком бодрый для человека с разбитым лицом, как отметил Митька. — Чего вы тут висите? На крышу вход воспрещён.
— Ты дворник что ли? — неприязненно уточнил Митя.
— А ты — манагер что ли? — не моргнув глазом парировал парень. — Это почти частная собственность — это наша крыша, наша квартира прямо под чердаком, и ключ от него у меня хранится, усекли?
— Что ты лечишь про квартиру? — поднял бровь Митька. — Этот дом лет десять недостроенный.
На крыше на минуту воцарилась тишина. Каждый сверял услышанное с тем представлением, которое имел о доме. На Джека, который тихо лучился счастьем, внимания не обращали.
— Вот ещё, — первой нарушила тишину девушка. — Я в этом доме с детства живу.
— По мне вы оба живёте в дурдоме, — отрезал Митька. — Я на эту стройку десять лет хожу и вас ни разу здесь не видел, кстати.
— А мы тут летом загораем с детского сада и тебя тоже не видели ни разу.
— Да проверить-то кто прав — раз плюнуть, — тихо-претихо подал голос Джек, но на него сразу все уставились.
— Да нафига нам проверять? — спросил парень. — Мы и так знаем. Валите отсюда, я сказал, пока ментов не вызвали.
Девушка нахмурилась, опасливо поглядывая на долговязого Митьку.
— Мить, прошу тебя, давай спустимся ненадолго? — спокойно сказал Джек. — Пусть убедятся.
— Только из удовольствия посмотреть на живых шизофреников, — чопорно отозвался он и шагнул к чердачной двери.
На ближайшие десять минут Ленка и Локки онемели, потому что, спустившись за Митькой в дом, обнаружили, что он был прав — они находились на какой-то заброшенной стройке. Локки потерянно топтался в пустой бетонной коробке, которая ещё утром была их квартирой. — Но как же, — жалобно заговорила Ленка, — мы же только что мимо проходили... Всё тут было. Это что, гипноз?
Митька настороженно наблюдал за ними какое-то время, сложив руки на груди, потом развернулся и пошёл обратно.
Но Локки рванул следом:
— Стой, — заорал он. — Ты что с нашим домом сделал, как мы домой попадём?!
Ленка тоже бросилась за ними, глаза у неё стали совсем круглые.
Митька обернулся, смерил Локки взглядом:
— Тебе сегодня, я смотрю, уже по башне-то дали, — угрожающе начал он.
Но тут вмешался Джек.
— Пожалуйста, не ссорьтесь, вы же боги, мы из одной партии...
Локки смотрел на него и явно не понимал, что ему говорят.
— Вы, Локки и Ленка, вы — боги, — раздельно сказал Джек глядя на них. — И мы с Митькой — боги, я — Джек. Вы не переживайте... Просто, ну... Просто, когда боги собираются вместе, то образуется как бы перекрестье миров. Этот дом сразу в двух мирах, понимаете? Ваш дом никуда не делся, Митька с ним ничего не делал.
— А мы сможем домой вернуться? — спросила Ленка, дрожащим голосом.
— Обязательно, — пообещал Джек. — Только пожалуйста, давайте дождёмся остальных, а? Нас ещё пятеро. Всего девять.
Локки с шумом выдохнул и стащил с головы кепку, утёр лоб.
— Ты это тоже слышишь, или я до сих пор в том дворе в коме валяюсь? — спросил он Ленку.
Ленка покачала головой. Она считала, что у них теперь нет выбора — ведь домой вернуться просто так было нельзя.
— По мне вы все психи, — доверительно объяснил Митька, и это мне нужно вызывать ментов и скорую. Вам.
Он злорадно раскрыл крылья и несколько раз взмахнул ими.
У Локки и у Ленки чуть челюсти не отвисли. Митька явно смутился:
— Вы что, их видите? — спросил он. — Никто не видит...
— Я тоже вижу, — встрял Джек. — Очень классные крылья.
— Ты вообще кто? — слабым голосом спросил Локки.
— Демон, — с ноткой театральности сказал Митька и скорчил зверскую рожу. — Сейчас я вырву и сожру ваши сердца... Эээээ, я пошутил, — крикнул он, заметив, что Ленка побледнела и начала оседать на пол. Локки её поддержал.
— Никого я не жру, — пробурчал Митька. — Ну крылья и крылья. Выросли да и всё. Их никто обычно не видит, это вы какие-то... Ненормальные.
В этот момент на крышу выбрались новые парень и девушка, впереди себя они протолкнули огромный лиловый зонт. В ту же секунду ровно над ними двумя небо приобрело скучно-серую окраску и капризно заморосило дождём.
— Мы не опоздали? — спросила девушка, серьёзно обводя всех взглядом.
Ленка приоткрыла рот, Локки закрыл лицо рукой, а Митька, подступив к пришельцам, ткнул пальцем в бетонное перекрытие и потребовал:
— Ну-ка, говорите, это крыша стройки или жилого дома?
— Стройки, — ответил парень.
— Жилого дома, — сказала девушка.
Парень удивлённо покосился на спутницу.
— Три-три, — азартно резюмировал Джек и рассмеялся.

Ticky, спасибо!    Да, про паралич существенный косяк.