Литературная Ныра |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Литературная Ныра » Литературная мастерская » стихи современников, мертвых и живых
Григорий Дашевский (мертв):
Пододеяльник всё светлее,
всё громче голоса ворон.
Очередной пропущен сон,
и тонкий утренний огонь
по краю белой рамы тлеет.
Сны, незамеченные ночью,
как позапрошлый год, могли
быть чем угодно. Пыли, мглы
и сна еще полны углы.
О раковину била звонче
застенная вода до света,
дыханье близкое слышней
ловило темноту, и в ней
сквозили звезды, чьих огней
во вдохах освещенных нету.
Отредактировано тк (2016-01-12 18:23:06)
михаил гронас:
я сегодня остался без тела:
январь
вместо меня блестело:
январь
опусти руку
нашарь
глазное яблоко:
лежит
на глазном дне
обо мне
обо мне
это яблоко
лежит
обо мне
нырни за ним вне
верни меня мне
нырни за ним вне
верни меня мне
нырни меня мне
нашарь
Леонид Костюков:
Церковь в лесах. Роща в листах.
На небе — росчерки плачущих птах.
Пенится в речке вода голубая,
Баба сидит, отжимает бельё.
Та же страна, но как будто другая,
Я не моргая гляжу на неё.
Стриженый парень на велосипеде
Встанет и медленно в гору поедет.
Вот молодой ветеран в орденах —
Руки на месте и ноги на месте —
То ли на рынок, а то ли к невесте
Чуть не бежит.
В голубых небесах
Вдруг нарастает невидимый рокот,
Только потом — небольшой самолёт,
След рыхловатый на небе широком
Ярко белеет, да мало живёт.
Всё это связано в узел навечно,
Всё это время, как тряпкой, сотрёт,
Болью сердечной и памятью млечной
Глухо аукнется — снова умрёт.
Мост деревянный. Узкая речка.
Зал ожидания. Облачный флот.
Михаил Айзенберг:
Но горчит смешок, что уже привык
как плевок прогонять во рту.
Тяжело молчать, прикусив язык,
и разглядывать сволоту.
А теперь не та сволота, не та –
кепка набок и хвост трубой –
далеко продвинулась сволота,
до чего ж хороша собой.
Высоко опарою молодой
поднимается слет дрожжей,
чтобы все заполнилось сволотой,
остальное прогнав взашей.
Мне глухой мерещится шепоток
(так не шепчутся при живом):
«Погоди, браток, потерпи чуток
в этом времени дрожжевом».
Александр Сопровский (мертв):
Опять на пробу воздух горек,
Как охлажденное вино.
Уходит год. Его историк
Берет перо, глядит в окно.
Там город сумерками залит,
Повизгивают тормоза,
Автомобиль во мглу сигналит
И брызжет фарами в глаза.
Там небо на краю заката,
Вдаль от огней и кутерьмы,
Отсвечивает желтовато,
Проваливаясь за холмы.
И, бледно высветив погосты
За лабиринтами оград,
Осенние сухие звезды
В просторном космосе горят.
Быть может, через меру боли,
Смятенья, страха, пустоты
Лежат поля такой же воли,
Такой же осени сады.
Быть может, застилая очи,
Проводит нас за тот порог
Бессвязный бред осенней ночи,
Любви и горечи глоток.
Как будто легкий стук сквозь стену
В оцепененье полусна,
Как будто чуткую антенну
Колеблет слабая волна.
Как будто я вношу с порога,
Пройдя среди других теней,
Немного музыки. Немного
Бессонной памяти моей.
Алексей Цветков:
отверни гидрант и вода тверда
ни умыть лица ни набрать ведра
и насос перегрыз ремни
затупился лом не берет кирка
потому что как смерть вода крепка
хоть совсем ее отмени
все события в ней отразились врозь
хоть рояль на соседа с балкона сбрось
он как новенький невредим
и язык во рту нестерпимо бел
видно пили мы разведенный мел
а теперь его так едим
бесполезный звук из воды возник
не проходит воздух в глухой тростник
захлебнулась твоя свирель
прозвенит гранит по краям ведра
но в замерзшем времени нет вреда
для растений звезд и зверей
потому что слеп известковый мозг
потому что мир это горный воск
застывающий без труда
и в колодезном круге верней чем ты
навсегда отразила его черты
эта каменная вода
как после этого (говоря "этого" широко, но и конкретно) можно читать астаховых, я не понимаю. до - возможно. но не после.
полные залы до
Спасибо за подборку
как после этого (говоря "этого" широко, но и конкретно) можно читать астаховых, я не понимаю. до - возможно. но не после.
Можно было бы поспорить, но не буду.
И вот почему:
Уже довольно таки давно, на одном ресурсе жил был поэт. Он писал нечто подобное.
Его хвалили, а мне не нравилось.
Приведенные выше стихи для ума. Но они довольно таки уродливы. Мне не нравятся.
Особенно второе снизу, ага.
Табличка скарказм
местами интересно. местами както натянуто. но это имхо, конечно
Интересно, можно ли сюда подкидывать из своих запасов, особенно тех, кого нет в ЖЗ)
Думаю, нужно.
Нужно
нужно.
Алексей Кубрик:
Здесь ты вязнешь, а там тебя как бы нет.
Всё — в конверт и на почту, пока не поздно.
…там ещё беседка и на просвет
много старых книг составляют листва и воздух.
Керосинная лавка — обитый жестью сарай.
Скипидар, олифа, бидоны и — очи долу.
И соседский дед, законченный дырмоляй,—
в каждой вещи дыра и во рту дыра для футбола
шумных фраз, в которых шмоляет грусть,
дребезжит посуда, и двор расколот.
Вместо слёз смеяться я научусь,
превращаться в ярость научит другая школа.
внезапно понял, что из их поколения (звучит размыто, а как иначе, когда от полувека) я не знаю ни одной женщины.
то есть павлова, ок. но она моложавая, и для ума, как выразился плюш, там слишком недостает уродливости
Я начинаю упарываться по стихам. Я половину уже выучила. И меня бесит, что никто здесь 1) не понимает по-русски, 2) не в контексте.
Дмитрий Веденяпин:
Вдруг начались серьёзные дела.
Как бы погасли солнечные пятна.
Жизнь, что была, взяла и уплыла,
Как облако, немного безвозвратно.
На яблоне сидит “павлиний глаз”,
“Лимонницы” калитку украшают,
Мерцая, “адмирал” пустился в пляс…
Но бабочки уже не утешают.
Горит отдельно эта красота,
Отдельно птицы тенькают и вьются.
Старик в пенсне кричит: “Я сирота”,
Смешно кричит, и в зале все смеются.
Однажды, сорок лет тому назад,
Я тоже был один на целом свете:
Проснулся — дом молчит, и дачный сад
Молчит, пустой, и в нём сверкает ветер;
Мир обезлюдел; никакой мудрец,
Я точно знал, не сможет снять проклятье,
Пока между деревьев наконец
Не замелькало бабушкино платье.
Приходит страх, и смысл лишают прав.
Недаром в мире пауза повисла
Как грустная неправда тех, кто прав,
И стрекоза “большое коромысло”.
В огромном чёрном городе зимой
Метёт метель на площади Манежной,
И женщина, укрывшись с головой,
Лежит без сна в постели белоснежной.
Был смысл как смысл, вдруг — бац! — и вышел весь,
А в воздухе, как дым от сигареты,
Соткался знак, что дверь — не там, а здесь
В пещеру, где начертаны ответы
На все вопросы: о природе зла,
Путях добра и сокровенной цели
Всего вообще… Серьёзные дела!
Я ж говорил! А вы: “Мели, Емеля”.
и он же (надо было первым):
Конечно, плохо, даже очень, но
В лесу, где листья падают на дно;
В троллейбусе, где, как птенцы на ветке,
Сидят уютный старичок в беретке
И девочка в уродливом пальто,
Которая — ты точно знаешь, что —
Лет через двадцать-тридцать — вспоминая
Вот это время (в перспективе “то”),
Кому-то, хмыкнув, скажет: “Смех! Тогда я
Носила это жуткое пальто
И ничего — носила и носила...”
И некто спросит: “Сколько тебе было?”
И женщина, прикинув, скажет: “Шесть”...
Бессмыслица, но в этом что-то есть.
эмили, вам везет. у меня в голове не умещается, могу краткосрочно запоминать - но если перестаешь проговаривать (а зачем еще они нужны), быстро отлетает - как, что ли, душа от трупа. раньше по этому поводу очень печалился.
хорошо запоминается гандлевский. у него это, кажется, специально - намеренно встроенный функционал
Сергей Гандлевский:
Идет по улице изгой
для пущей важности с серьгой
впустую труженик позора
стоял на перекрестке лет
три цвета есть у светофора
но голубого цвета нет
а я живу себе покуда
художником от слова «худо»
брожу ль туда-сюда при этом
сижу ль меж юношей с приветом
никак к ней к смерти не привыкнешь
всё над каким-то златом чахнешь.
умрешь как миленький не пикнешь
ну разве из приличья ахнешь
умри себе как все ребята
и к восхищению родни
о местонахожденье злата
агонизируя сболтни
Мммм. Просто в силу ассоциаций с предыдущим, Шпаликова сюда.
Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое - сквер направо
И налево тоже сквер.
Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил,
Горевал, лежал в постели,
Говорил, что он простыл.
Кто он, я не знаю - кто,
А скорей всего никто,
У подъезда, на скамейке
Человек сидит в пальто.
Человек он пожилой,
На Арбате дом жилой,-
В доме летняя еда,
А на улице - среда
Переходит в понедельник
Безо всякого труда.
Голова моя пуста,
Как пустынные места,
Я куда-то улетаю
Словно дерево с листа.
И ещё его же, прошу прощения, что не в ту тему.
По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу —
Кто меня вернет? —
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где — боже мой! —
Будет мама молодая
И отец живой.
эмили, вам везет. у меня в голове не умещается, могу краткосрочно запоминать - но если перестаешь проговаривать (а зачем еще они нужны), быстро отлетает - как, что ли, душа от трупа. раньше по этому поводу очень печалился.
хорошо запоминается гандлевский. у него это, кажется, специально - намеренно встроенный функционал
У меня гадюшник, а не память. Но только на тексты. Там две главы Онегина со школы, половина Одиссеи (песни, наверно, до четвёртой), дословно, с авторскими знаками препинания, Мастер и Маргарита, и киношка Любовь и голуби - не только Людк, а Людк, а вообще всё. XD
тк
это оффтопно ко всей теме, но снова и снова вы человек-КД.
у меня уже даже не двоится, а троится в глазах, настолько разные образы - вы-автор, вы-живой человек и вы-составитель подборок стихов.
а какая тема должна быть у шпаликова? 
вы говорите - не в ту
ну, еще увидимся, думаю. меня полли на днюху позвала, официально так. там, наверное.
Тут современные)))) А он современник Михалкова уже почти классик в моём восприятии))))
Вы здесь » Литературная Ныра » Литературная мастерская » стихи современников, мертвых и живых
